Тут Алексей говорит:
– Слушай, пикировщики, штурмовики сюда не долетают, и немцы точно ждут нас на высоте от пяти тысяч.
– Понятное дело, – отвечаю, – по дальним бомбардировщикам бить готовы, что по английским, что по нашим. «Ланкастер» для них самая ожидаемая цель.
– Давай-ка попробуем у города пониже спуститься и на бреющем. В центр не попрем, смысла нет, мы же без груза, бомбить нечем – курс проложу по касательной. С юга зайдем и низко – авось не сразу заметят с такого необычного ракурса, глядишь, проскочим, пока очухаются? А засекут – все Галюченко работы меньше.
– А что? Столько уже сумасшествий с нами случилось, одним больше – только на пользу. Чтобы не нарушать традицию, так сказать.
Километров за сто я начал плавно высоту сбрасывать. Ближе к земле – в теплый слой вошли, и расстегнул комбинезон. Летим. Внизу и впереди город большой, и, что удивительно, огнями вроде бы сверкает.
– Странно, никакого затемнения. Три часа ночи по местному времени, а свет горит тут и там, – раздался беспокойный голос Алексея.
Значит, не померещилось мне. И правда, цепочки огоньков могли быть только улицами. Со стороны центра города светило как днем. Совсем обнаглели фрицы – оборона сильная, это понятно, и от всех фронтов далеко. Погода безоблачная – не подберешься незамеченным. Но мы-то подобрались! И ни одного выстрела, тем более ни одного самолета в воздухе. Хотя…
– Алексей, Прохор, что вверху видите по правому борту?
В небе быстро ползла зеленая точка. Алексей дальномер навел:
– Вне пределов измерения. Похоже, тысячах на десяти – одиннадцати идет. И скорость…
Для самолета слишком быстро. «Фау»? Секретный приказ слушали – немцы ракетные снаряды на Англию запускать готовятся. Но почему здесь, около Мюнхена? Полигон испытательный? Вернемся – доложим. Если дотянем…
Указатель топлива шевельнулся и сполз на деление влево. Слишком быстро, слишком часто скачет. Почему? Заплатка наша прохудилась? Двигатели жрать больше стали? Тогда конец, точно не дотянем. В придачу к этим неприятностям появился странный звук. Я прислушался. Посмотрел на Прошу. Сидит спокойно.
– Мне одному слышится? – спрашиваю.
Экипаж молчит. Что-то будто болтается в фюзеляже. Не пойми что. Люк до конца не закрылся? Нет, я бы это ощутил на штурвале.
– Костя, – кричу, – спустись, взгляни, что в бомбоотсеке мотыляется?
Пошел. Назад – по проходу, как влетел, ржет, довольный, будто старого друга встретил:
– Там отсек птеродактилями набит! Шевелятся! Не сосчитать. Хорошо, что дверь только чуть приоткрыл – боялся, вдруг ветер свистеть будет. Полезли, еле захлопнуть успел.