Алексей к Прохору поворачивается:
– Откуда птички?
– Я им не разрешал. – И глаза у физика испуганные, как у первоклассника.
Я не удержался и рявкнул:
– А они тебя спрашивали?!
– Не-а, – головой мотает и смеется, – сами залезли. Из боевой кабины Галюченко подтянулся, как прознал про события, непонятно.
– Зайцы, – говорит, – безбилетники.
Откуда только слов таких у себя в деревне набрался? А птеродактили отогрелись, надо понимать, уже вовсю шебуршатся. Обшивку внутреннюю сгрызут – это ладно. Что там важного по стенам у нашего аппарата проходит? Не перекусили бы.
– Что делаем? – спрашиваю. – Поднимаемся, чтобы они примерзли опять?
А Проша не слушает, рассуждает:
– Аппаратуру активировали над джунглями, гнездо в самолет турбулентностью засосало…
– Да заткнись ты, – беззлобно ворчит Костя, – думай не о том, как они сели, а как их высаживать.
– А чего высаживать? Откройте дверь, они и выйдут. У них же крылья.
Да-а, ученый он таки гениальный. Крыльев-то мы и не заметили. Оно и без крыльев не жалко было бы эту гадость выбросить. На головы немцам.
– А ну! – кричу. – Зря меня все время за ваши веселухи чистят? Сейчас вместе хулиганить будем. Даешь гадам гадов на головы!
– А чего? – раздался голос Галюченко. – Все равно помирать, давайте птичек на Рейхстаг сбросим. Хоть запомнят нас немцы.
– Давай, – вразнобой три голоса.
Ну и мне такое больше по вкусу, чем шкуру спасать. Веду штурвал левее, только потом спохватываюсь:
– Алексей, давай новый курс. Только с горючкой не знаю, как впишемся.
– До Рейхстага, до Берлина то есть, не дотянем, я горючку посчитал. Давайте здесь бросать. Штурвал держи пока на два градуса левее. Потом уточню, не получается по карте к местности привязку сделать.
Интересная картина открывалась под нами. Мало того что дома без затемнения, машины тоже кое-где фарами подсвечивают – видно, как ползут огоньки. Будто и нет сверху нашего бомбардировщика, да еще и одного из самых больших.
Слышу в наушниках, штурман говорит:
– Знаете, отбомбимся птеродактилями, и давайте на запад поворачивать, до Франции. Авось дотянем, а там маки́, партизаны, – замполит рассказывал. Глядишь, прибьемся. До наших отсюда никак, даже до Польши вряд ли получится.
– Ты что, Алексей, с ума сошел? Какая Франция?
– А что? – встрял Костя. – Фашисты нас ловить будут по дороге домой, но другой дорогой, потому что примут-то за англичан. – Рассмеялся и добавил: – А я в Париже никогда не был.
– И я не был, – прогудел Петр Иванович.
– Да где ты был-то со своей деревней, интурист хренов? – не выдержал я.
– Где, где, в меловом периоде был, вон у Проши спроси.