Я подумал, что не зря, похоже, беспокоюсь, вот точно он у меня еще один противогаз экспроприирует. А лекция о фильтрах тем временем обрастала подробностями, Проша увлеченно рассказывал:
– У него максимум есть. Чтобы понятно объяснить – ну, как тряпкой руки масляные много раз подряд вытирать. Руки чистые, чистые, и вдруг тряпка уже вся в масле и только пачкает. Просто меняешь фильтр.
– Который из них? – опять спросил я. – Тряпку, уголь или труху внутри противогаза?
– И то, и другое, и третье, – кивнул Проша.
Точно физик задумал второй противогаз умыкнуть, понял я. Диверсант от науки.
– Не будем тряпку менять, – почти хором сказали мы с Алексеем и заржали, переглянувшись. Эк нас от воды этой переклинило.
Вижу, Петр Иванович нос почесывает, силится не поддержать нас. Но плохо получается – смеется и отворачивается, чтобы Прошу не обидеть, наверное.
– Ни фильтр, ни уголь менять смысла никакого, – махнул рукой штурман, – раз угля все равно надолго не хватает.
– Н-да, водица так себе, – сказал все-таки бортстрелок.
– Да! – торжественно выпалил радист.
– На лекарство ее, – подвел итог я.
Проша покраснел, засмеялся, обвел наши лица взглядом и сказал:
– Так я же предупреждал. Будто мне она нужна сто лет. Взял водоочистительный прибор и спрятал позади бревна, сев на бревно сверху.
Воцарилась тишина. Надо было выдвигаться на просеку, но все сидели притихшие. Неудобно было, что мы так ополчились на эту воду, я ведь сам и просил что-нибудь придумать.
Да и, признаться, противогаз меня волновал меньше, чем эта противная вода. После чая вспотели совсем как в бане. А может, это от лекарства, которым фильтр воняет? – насторожился я, прислушиваясь к организму. Нет, мой организм просто хотел спать. Джунгли исходили полуденным зноем, одуряющим звоном и треском, иногда раздавался тяжелый шаг пасущейся поблизости туши.
– Игуанодон, наверное, – известил нас полусонно Прохор, нарушив молчание и разрядив обстановку.
– Не опасен, не? Игуанодон этот? – подхватил борт-стрелок, сидевший рядом, уткнувшись подбородком в ладонь. Потряс головой, просыпаясь, и взялся за винтовку. – Пойду поохочусь. Завтра мое дежурство. Подай-ка мне патронташ, Костя.
Патронташем у него был подсумок из-под противогаза, похоже, самая полезная его часть.
Петр Иваныч в трусах, в сапогах, с кобурой и подсумком на поясе и винтовкой на плече пошел по тропинке, уходящей к берегу. Там, в низинке, много кустов с птеродактилями. Но в луже, что оставалась после прилива, водились руконогие рыбы. Только поймать пока ни одной не удавалось. Издали видишь – сидят у берега, головы наружу выставили, подойдешь, и нет их, как ни бывало. Пробовали в воде шарить, гимнастеркой ловить – ничего. Костя высказал предположение, что они в ил зарываются, как караси. Но не лопатой же ил копать.