– Ваше Величество, желали меня видеть?
– Вар, проходите. У меня для вас поручение. О котором никто не должен знать.
– Польщен Вашим доверием, Ваше Величество! Нужно снова кого-то спрятать или спасти от костра?
– Напротив. Я хочу, чтобы вы убили тех, кого уже спасли.
– Простите?
– Вы не ослышались. Избавьтесь от вдовы Воина и его сына. Детали меня не волнуют.
Вар бледнеет, кусает губы, но молча кивает. Тяжело встает со стула и, поклонившись, идет к двери. Он хватается за ручку и что-то, не дающее мне покоя, какая-то напряженная во мне борьба, резко обрывается. Я окликаю Вара:
– Стойте!
– Ваше Величество? – Он в удивлении оборачивается и смотрит из-под нахмуренных бровей, опасливо и настороженно.
– Не трогайте ребенка, – шиплю я. Слова даются с трудом, будто ради каждого из них мне приходится разбирать каменный завал в сознании.
– Но Вы же…
– Не… трогайте… ребенка… – слова даются все сложнее.
Я хватаюсь за край стола и сжимаю его так сильно, что, кажется, дерево вот-вот треснет.
Вар бледнеет еще сильнее. Его пугает мое поведение, я это вижу. В то же время, видимо, от меня исходит какая-то сила, потому что он не решается спорить и поспешно выскальзывает за порог, как старая борзая, получившую взбучку от хозяина.
Я еще долго тяжело дышу, затем моргаю и обыденно приступаю к делам.
Я распрямлюсь на стуле и откидываюсь на его спинку. В воспоминании было что-то не то, но я никак не могла понять, что именно. Я не могла вспомнить, почему приняла такое решение. Что мною руководило?
Стук в дверь заставил нервно вздрогнуть. Взгляд метнулся к порогу.
– Кара, можно к тебе?
Рони непривычно робко заглянула в образовавший проем, не решаясь зайти в кабинет.
– Конечно, – мой голос звучал глухо и болезненно. Я прочистила горло и натянуто улыбнулась. – Что тебя привело ко мне?
– Хотела узнать, как ты. – Рони осторожно отодвинула стул напротив стола и опустилась на него. – Последнее время ты выглядишь… странно.
– У меня просто много забот, – отмахнулась я.
– Но ведь мы выиграли войну, – неуверенно сказала Рони.
Я помолчала, внимательно рассматривая сестру. Небесно-синее платье оттеняло ее каштановые волосы, забранные в косу – символ женского старшинства в семье. Теперь именно ей приходилось носить эту прическу, позабыв о свободе распущенных волос.
Я чуть опустила взгляд и пробежалась глазами по лицу Рони. Под тревожно блестящими карими глазами залегли темно-синие тени. Я куснула губу. Рони что-то беспокоило. Неужели война, так толком и не начавшаяся?
– Да, – как можно мягче ответила я. – Войну уже можно считать оконченной. Кирки оказались не готовы к натиску одаренных. Им нечего было противопоставить их мощи.