— Быстро проходим на свои места, — велел сенатор-мяч. — Я извинюсь за всех. И мы вошли. Стоило отвориться двери, как до нас донесся возбужденный гомон нескольких сотен людей. Превосходная акустика Зала, большого куполообразного помещения со стеклянной крышей наверху, отлично доносила голос любого из присутствующих до всех мест в этом помещении. Обычно, в Зале было не более тридцати-сорока сенаторов, полный состав на моей памяти собирался лишь дважды — всякий раз по достаточно серьезным причинам, будь то принятие решения о расширении защитного купола разрастающегося Марс-сити, или же организация торжественного приема господина канцлера, впервые решившего посетить красную планету. Сейчас Зал был полон, и программа расширенной демократии (я бы назвал ее бюрократией), призванной вовлечь больше людей в управление собственным городом, работала сейчас на полную катушку. Хотя до прямой демократии этой программе еще очень далеко.
Почти полтысячи человек обсуждали каждый свое, изредка поглядывая на председателя в центре помещения, на высоком прямоугольном постаменте. Оттуда он грозно взирал на каждого сенатора, и далеко не каждый выдерживал этот взгляд. Под ним в постамент были вмонтированы четыре больших экрана, отображавших всякие данные — повестку дня, итоги подсчета голосов и прочие важные вещи. «Будущее Марса» — гласили сейчас экраны, демонстрируя панорамный вид на нашу планету и прибывающий супертанкер «Мамонт», явно собирающийся идти на посадку.
Симуляция, конечно. Всем известно, что «Мамонту» запрещено садиться на планету с атмосферой выше класса «B+», иначе он ее быстренько понизит своими радиоактивными выхлопами до уровня «С», то есть, до многократно отфильтрованного воздуха уранового рудника, который все равно очень сильно фонит.
— Антон! — пихнул меня сзади Палыч. — Не стой столбом! Двигай на свое место! Да, верно. Они еще не начали, мы как раз вовремя! Я, стараясь казаться менее заметным, пригибаясь к полу, торопливо пошел к центру вслед за сенатором-мячом. Тот шел, ни сколько не стесняясь своего опоздания, гордо выпятил свой живот и уверенно направлялся прямо к председателю, уже заканчивавшему толкать свою пламенную, но невыносимо долгую речь:
— В связи с этим, переходим к финальной части нашего голосования!
Выбор предстоит трудный, однако, я прошу вас всех вместе и каждого по отдельности хорошо подумать, взвесить, прикинуть оба из вариантов… Вот и мой ряд! Я свернул влево и стал протискиваться за спинами возмущавшихся сенаторов. Многих из них я видел в первый раз, но попадались и знакомые — в основном, те, кто, как и я, регулярно посещал все собрания Сената, а не просто присутствовал изредка для галочки и некоторых привилегий.