Другая фигура, часто возникающая в воспоминаниях рассказчика, — это генерал Антонеску, диктатор, пришедший к власти после отстранения неугодного Кароля II. Автор дает глубокую и острую характеристику генералу Антонеску, толкнувшему Румынию на позорный и гибельный союз с гитлеровской Германией, упоминая о двух своих встречах с ним, и оба раза в зале суда: первый раз до войны, когда Антонеску судили за нарушение гражданского кодекса, второй раз — в 1945 году, когда Народный трибунал судил Антонеску как главного румынского военного преступника.
Герои этой многогранной книги не выдуманы, они взяты из жизни, многие названы подлинными именами, они реально существовали. И надо сказать, глаз автора отличается удивительной зоркостью, а память его сильнее времени: он ничего не забыл.
Особое место в книге занимает литературный и артистический мир Бухареста, к которому принадлежит и сам рассказчик. Чуть ли не все артистические профессии нашли тут свое воплощение. Поражают точными деталями сцены, описывающие аферы спекулянта картинами боярина Борди, жизнь нищего поэта Балканского и особенно поэта Радомира, человека, способного сочинять нежные лирические стихи и одновременно оды, восхваляющие фашистских убийц. В описаниях этих сцен острое сатирическое перо Захарии Станку не знает пощады.
Во время предвыборной кампании в уезде Телиу рассказчик знакомится с секретарем уездного комитета партии, старым коммунистом-подпольщиком Орошем. В личности этого человека, в его характере, психологии и поступках рассказчик видит конкретное воплощение тех человеческих черт, которые в сочетании с революционной программой партии должны привести румынское общество к обновлению. Автор романа не закрывает глаза на сложность этого процесса. Он не обходит своим вниманием случаи проникновения враждебных элементов в ряды коммунистов. Такова, например, история карьериста Бэрбуцы, «делегата из центра», который, попав в Телиу, фактически помогает врагам.
«Ветер и дождь», как и другие романы Захарии Станку из циклов «Босой» и «Горькие корни», отличается непринужденностью повествования; в искренних неожиданных отступлениях рассказчика — его художественное обаяние. Можно было бы даже говорить о наличии двух романов в одном, причем первый — это лирический, поэтизирующий детство и юность героя-рассказчика, содержащий великолепные страницы, в которых звучат щемяще-грустные ноты воспоминаний о юношеской любви, об утратах, понесенных в жизни, а второй — социальная трагедия, разоблачающая румынское буржуазное общество.