– Светлое кажется таким потому, что мы приходим к нему через темноту, – не согласился Павел.
– Нет, ну вы гляньте на этого философа, Асенька! И вы по-прежнему утверждаете, что со всеми этими утопическими идеями он вас сумел защитить?
– Да, – подтвердила Ася, и по её голосу Павлу показалось, что она улыбается.
– И я не дрался за самку в этой вашей иерархической структуре стаи, – обиженно добавил он, ободрённый этой невидимой улыбкой.
– Точно, – уже явно усмехнувшись, сказала Ася.
– Это с чего вы так уверены? – пробурчал Игорь Львович.
– Да потому что когда он стрелял в этого второго, в зверя, у него было человеческое лицо.
* * *
Они ушли на рассвете, как договаривались. В городе к этому времени стихло, только на западе, далеко на окраине, пощёлкивали редкие выстрелы, и оттуда же вился узкий чёрный шлейф дыма.
– Почему вы, Асенька, так уверены, что он нас теперь же немедленно не сдаст этой своей стае? – прошептал Игорь Львович, считая, что говорит достаточно тихо. – Вон, гляньте на его морду, так и вынюхивает чего-то.
– Я смотрю, свободна ли дорога, по которой вы собрались идти, – объяснил Павел, передумав обижаться на вредного старика сразу же, как увидел Асину улыбку.
Он постоял, глядя, как они уходят. Ася пару раз обернулась, осторожно придерживая свёрток с ребёнком, и помахала рукой.
А потом вдруг, неожиданно даже для себя самого, сорвался и догнал их в несколько прыжков. И ухмыльнулся, заметив, как испуганно шарахнулся в сторону старик. Ася рассмеялась и как будто ничуть не удивилась. Павел перехватил у Игоря Львовича узел с вещами, закинул на здоровое плечо.
– Теперь быстрее пойдём, – сообщил он.
Старик покосился на него, но промолчал. И только через некоторое время, придя в себя, опять начал болтать, только иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
– А знаете, Асенька, я однажды дал студентам такое задание. Придумать, что было бы с нашим миром и нашей историей, если бы люди всегда оставались людьми. Но не по своему выбору, а по необходимости, по внешнему ограничению, из физической невозможности обернуться тем, кем ты себя сейчас чувствуешь. И знаете, что?
– Что? – послушно спросила Ася.
– Да разное написали, – Игорь Львович махнул рукой. – В основном, утопическое, – тут он почему-то покосился на Павла. – Что, мол, как немедленно наступил светлый путь и общее благоденствие. Но была одна стоящая работа. И знаете, что там было? Утверждение, что ничего не изменилось. Ничегошеньки. Все события истории остались абсолютно такими же. И ужасы инквизиции, и татарское иго, и крепостное право. Только, например, опричники Ивана Грозного были не псами-оборотнями, как у нас, а как бы людьми. Но именно как бы. Потому что только внешность их была иной, а внутренняя суть – такой же. Поэтому делали они то же самое, что наши настоящие оборотни. И так – во всём. И я подумал, что, несмотря на скверный внешний вид, в нашем мире жить всё-таки проще. Представьте, каково, если нельзя с первого взгляда, по морде или лицу, распознать, человек перед тобой или зверь? Или что именно за зверь? – Тут Игорь Львович опять покосился на Павла.