— Ах, ваше высочество, — целуя руку, которую принцесса безуспешно пыталась выдернуть, жеманно вздохнул он, — При вашей несравненной красоте просто преступление отказывать всем кавалерам в танце и сидеть среди старых дев.
Хелен едва сдержалась, чтобы не скривиться от приторности тона. Вкрадчивый голос герцога был красив, как и он сам, но для Хелен давно и бесповоротно стал походить на противное пищание комара, воркующего над едой.
— Прежде всего, ваша светлость, я бы не хотела, чтобы вы говорили так о благородных дамах, — с напускной чопорностью ответила девушка, приняв самый благовоспитанный вид, — К тому же, столь юным леди, как я, не пристало постоянно танцевать и кокетничать. Да и положение обязывает, вы же знаете, любое действие могут неправильно истолковать.
Таким образом она уже в который раз пыталась намекнуть своему настырному кавалеру, что ей как бы шестнадцать, а ему как бы двадцать шесть, и вообще она принцесса а он лишь высокородный дворянин, но даже по одной его кривоватой усмешке, такой же, как теперь, всегда становилось понятно, что его такие «мелочи» нимало не колышут.
— Когда же ещё, как не в вашем возрасте, танцевать и принимать искренние комплименты? — Улыбнулся он, — Многие дамы в шестнадцать уже замужем и меняют любовников, а вы всё строите из себя ребёнка. — и, склонившись неприлично близко, будто желая доверить секрет, шепотом добавил: — Но я питаю надежду, нет, я уверен, что всё это напускное, и под этой ледяной маской скрывается страстная натура…
На этом терпение Хелен лопнуло, как вздувшийся гнойный нарыв.
— Вы, господин герцог, наглая самовлюблённая пиявка, а ваши намёки просто оскорбительны. — Тихо, но веско отчеканила она, поднявшись и отстраняясь, после чего кивнула, обернувшись к своей свите, — Прошу меня извинить. Я выйду в сад, тут стало душно. Без сопровождения, — тут же добавила, предугадав намерения герцога последовать за ней.
Лакеи услужливо открыли перед нею двери, и девушка отправилась в сад, стараясь не думать о том, что скажет отец об её невоспитанности и самовольном уходе. Впрочем, по правде говоря ей было всё равно.
«Невыносимый человек». — Раздражённо щёлкнув веером, подумала она, машинально приподнимая подол шуршащего атласного платья, насыщенно зелёного цвета, которое было ей так к лицу и теперь сливалось с травой.
Она не в первый раз задумывалась: а что, собственно, не так с её «ухажёрами»? Все, как на подбор, благовоспитанные красавцы голубых кровей, многие из них были неглупы и влиятельны. Герцог же был просто потрясающе красив: широкоплечий, сильный, с невероятно правильными чертами лица, при желании умеющий даже быть обаятельным и интересным собеседником, одевающийся по последней моде. И хотя то, что они вьются вокруг неё не из-за глубокой и вечной любви или даже внешней привлекательности, а из-за её положения, что и ежу понятно, так это никого никогда не смущало: любая уважающая себя принцесса или королева теперь имела кучу таких прихвостней. Конечно, незамужняя принцесса обязана хранить себя для мужа, это обязательное условие, но такие прихвостни, с которыми можно позволять себе чуть больше положенного, всё равно должны быть, это как бы показатель привлекательности. Хелен, как и любой другой юной девушке, хотелось и любви, и пылких признаний, и поцелуев под луной, но не с кем попало, а под последнюю категорию подходили пока абсолютно все знакомые ей холостые мужчины. Брак же был для неё священным союзом, табу, что, кстати, тоже не вписывалось в рамки современных нравов.