Л. Ланг полностью убедил Сенат и государыню в выгоде предложенного предприятия, даже притом что в случае успешного воплощения в жизнь проекта на территории Российской империи появлялось невиданное прежде частное предприятие. Ему предстояло стать первой «одобренной на самой вершине власти» компанией, в любом случае состоящей из долей, выпущенных банком, гарантом и попечителем которого выступило Русское государство. В ее распоряжение намечалось передать один из самых надежных источников государственного дохода за несколько минувших веков — меха Сибири, не говоря уже о товарном обозе на Пекин как таковом. Теперь предстояло создать самое крупное и, вероятно, самое мощное якобы государственное хозяйственное предприятие, которое в России так и не увидят, по крайней мере до середины XIX столетия. Но вразрез со всеми этими событиями 21 сентября 1739 года вышло императорское распоряжение с официальным разрешением на отправку в Пекин готовившегося уже обоза. После чего Коммерц-коллегии предстояло подвигнуть всех «состоятельных купцов и прочих подданных, изъявивших желание на вложение своего капитала в данную китайскую компанию» подать соответствующую заявку в Коллегию.
В это же самое время Л. Ланг направил в Кабинет еще два предложения, которые, если бы их одобрили, послужили делу расширения и ужесточения монополии его предложенной компании, хотя ни одно не было непосредственно с ней связано. Он надеялся, что в Сибирском приказе настрого запретят российским купцам приобретение пушнины у сибирских коренных жителей в деревнях и племенных поселениях; только казначейству позволялось собирать пушнику в виде ясака на местном уровне. Купцам следовало приобретать пушнину в городах (где конечно же можно было осуществлять над ними более пристальный надзор). И эта пушнина облагалась таможенными пошлинами в размере 5 процентов с продаж, и с купцов, кроме того, взималась подать в размере 10 процентов от стоимости закупленного меха наличными деньгами или в натуральном виде, когда для казначейства казалось выгоднее приобретение первоклассной пушнины у тех же купцов. В Сенате обращали внимание на то, что согласно инструкциям Сибирского приказа 1721 и 1727 годов 10-процентный налог на приобретенные купцами меха взимался натурой, за исключением только неполных десятин, облагаемых налогом от стоимости в деньгах. К тому же в соответствии с указанием от 1727 года облагались налогом российские товары, прибывающие в Сибирь, по ставке в 5 процентов в Тобольском купеческом дворе, через который они должны были проходить. И никакие товары не разрешалось продавать сибирякам за пушнину до тех пор, пока не заканчивался сбор государственного ясака. В свете этих подходов в Сенате отклонили предложение Л. Ланга брать 5 процентов таможенных пошлин после сбора ясака. Что же касается налогообложения приобретенных мехов в денежном виде, а не натурой, никакого улучшения ситуации оно не давало.