Одним из главных различий между русским и китайским порядками назовем отношение к контролю над купцами со стороны соответствующих чиновников пограничной охраны. Русские купцы никогда добровольно не поддавались диктату или даже увещеваниям со стороны коменданта Селенгинска или директора таможенного поста Кяхты. Дзаргучей в Маймачене с самого начала осуществлял надзор над китайскими купцами со всей строгостью настоящего диктатора. Располагая необходимыми правовыми и властными полномочиями на поддержание общественного порядка, данный чиновник мог потребовать и требовал строжайшего соблюдения коммерческой тайны; воздержания от использования китайского языка в общении с русскими людьми, чтобы они не смогли им овладеть и вникнуть в суть их разговоров между собой; единообразия в ценах на китайские товары; всеобщей осведомленности о выдвинутых русскими купцами предложениях и об условиях заключенных сделок; ограничения размеров партий китайских товаров, доставленных на торги, ради поддержания постоянных высоких цен и т. д. Главное же различие заключалось не столько в купцах, сколько в способности вельмож дворов соседних империй к расширению территории своих государств и в умелой демонстрации величия своего монарха его толковыми подданными. Нам представляется, что Сибирская империя XVIII столетия в указанном выше отношении выглядела откровенно незрелой.
Меновая торговля между этими двумя группами купцов происходила в весьма причудливой манере. Торги между ними для видимости шли в виде товарообмена, то есть со стороны России никаких монет или слитков благородных металлов официально привозить не разрешалось, и китайцы время от времени тоже пытались решительно пресекать их отток из своей страны. Обе стороны признавали потенциальную опасность предоставления обоюдных кредитов. Следовательно, возникала потребность в намного более сложной системе товарообмена, часто с использованием промежуточных товаров в качестве эталона рыночной цены — кирпичного чая или тюков хлопка, например.
Обычная процедура, использовавшаяся на протяжении 100 с лишним лет, выглядела так, что китайские и бухаретинские купцы или их представители посещали «купеческий двор» в Кяхте в дневное время, тщательно осматривали товары, вынесенные из складских ячеек на свет божий во внутренний двор, чтобы не вышло обмана. За чаем, который обычно распивали в квартале русских купцов, обсуждались предметы торговли, цены и размеры партии товара, и тогда же китайцы составляли списки нужных товаров. Во время таких бесед чаще всего разговор шел на монгольском языке, так как в общем и целом русские люди никак не могли освоить китайский язык. А еще ведь недаром говорили, что русская речь из уст китайца славянскому уху недоступна. Переводчиков с китайского языка на русский в Кяхте всегда не хватало, зато в окрестностях проживало множество русских бурят и других монгольских народностей. По достижении договоренности товары опечатывали в присутствии их покупателей. Затем вся компания отправлялась в Маймачен, где подобная процедура повторялась на китайских складах теперь уже с китайскими товарами. Товары с обеих сторон границы перемещались в обусловленное место в день, когда в обоих сообществах набиралось достаточное для такого дела число тружеников. Все такие мероприятия проводились в светлое время суток, так как с наступлением темноты ворота в обоих пригородах на ночь запирались. Для данной процедуры с обеих сторон границы требовались, разумеется, относительно одинаковые склады для хранения равного по ценности и количеству товара, а также требуемого партнером разряда. Такие требования можно было удовлетворить весьма редко, особенно в самые первые годы торгов, и успех дела во многом зависел от порядочности партнера, которому приходилось во всем доверять. Возврат доверенных партнеру средств всегда оборачивался большой головной болью, особенно если должник покидал приграничную зону. Поэтому торговая задолженность превратилась в признанную язву на теле отношений между этими двумя великими державами.