Наполнив водкой два стакана, шеф направился ко мне.
— Эй ты! — окликнул он меня.
Я промолчал. Шеф сел рядом и развязно предложил:
— Выпьем?
Я отказался.
— Вот так-так! — удивленно процедил он. — Точно. Что ж ты тогда за человек?
Я молча пожал плечами.
— Вот так-так, — повторил он. — Давай лучше выпьем. Понимаешь? Меня зовут Габриш, и ты обязательно выпей.
Трясущейся рукой, расплескивая водку, он совал мне стакан. Теперь я мог рассмотреть его лучше. Кожа на лице была не такая уж гладкая, как мне сначала показалось. Из уголков рта расходились веерочками мелкие морщины. Но особенно меня поразили его глаза — светло-серые, мутные и испуганные; они безостановочно сновали из стороны в сторону. Именно по этому испуганному выражению глаз я понял, что он не отвяжется. Лучше уж было согласиться.
— Ну вот, давно бы так, — сказал он.
Он чокнулся со мной, пригубил, внимательно следя, пью ли я.
— Пей, пей, — подбодрил он меня. — Со мной можешь ничего не бояться. Моя фамилия Габриш, меня тут все знают, при мне с тобой ничего не случится.
— Я не боюсь, — ответил я и выпил.
— Давно бы так, — удовлетворенно сказал он. — Теперь это точно. Фамилия моя Габриш, а твою мне знать не интересно. А это, — показал он на женщину, которая издали поглядывала на нас, — мой передвижной гарем, по имени Мери. Она знаменита тем, что хочет во что бы то ни стало выйти замуж, а то и опоздать можно.
— Что ты там говоришь, Яничко?
— Говорю, что ты старая курица. И чего ты лезешь в серьезные разговоры?
Женщина обиделась. Она испуганным жестом прижала руку к губам и жалобно сморщила лоб. Но шеф уже перестал ее замечать.
— Эй, Маска! — позвал он.
Скрюченный человечек подковылял к нам. Голову он держал как-то набок, словно старался прижать ее к правому плечу, и волочил правую ногу.
— Представься, — приказал шеф.
— Шимко. Но шеф называет меня Маской.
— Кем ты был?
— Капиталистом.
— А кем стал?
— Человеком.
— Человеком! Экая свинья! Что ты теперь делаешь, вот о чем я спрашиваю!
— Заведую пивной.
— Кто тебя спас?
— Я за все благодарю шефа.
— Кто тебя человеком сделал?
— Шеф.
— Ты грабишь? Воруешь?
— Нет.
— А почему не воруешь? Почему не грабишь?
— Потому что есть шеф. При шефе ничего не получится.
Скрюченный, прищурившись, поглядел на своего собеседника. Мне показалось, что в узких щелках глаз зажегся огонек ненависти. Шеф, очевидно, был удовлетворен. Он милостиво дал отхлебнуть скрюченному из своего стакана. Тот почтительно выпил.
— Шагом марш! — скомандовал шеф.
— Слушаюсь, шеф, — почтительно отозвался скрюченный.
И мне снова показалось, что я уловил в его взгляде жгучую ненависть.