Что у вас под подушкой? Моей подушки касаются иконы, молитвы, письма и сухие полевые цветы, которые вы дарите мне без слов. Я люблю эти цветы, выращенные Богом, свободно, без участия человеческих рук, – они омыты дождем, на них нет следов ничьих прикосновений, их краски и аромат вечны.
Я вижу сны. Живу ночью, словно именно тогда, во сне, пишется моя судьба.
Попробуйте нынче вечером положить под подушку что-нибудь дорогое вам. Полевой цветок, которого вы коснулись, перо, потерянное птицей на лету, осенний листок, что поцеловал вас, падая, что-нибудь написанное или сочиненное вами, камешек из ущелья или письмо, которое вызывает у вас улыбку или даже грусть.
Вот увидите, вы почувствуете перемену, лучше поймете себя и других. Будете вы смеяться во сне или плакать, оттого что счастливы и живы? Может быть, благодаря этому опыту вы создадите прекраснейшую музыку, которую и я смогу услышать? Так я действительно узнаю вас.
Монахини усердно трудились на винограднике. Я помогала им все утро. Они улыбались и были веселы, как все дети Христовы. Они делают хорошее вино, подают его гостям, но сами не пьют. Монахи любят иногда выпить стакан-другой. Это вино монастырь использует для причастия, монахини и просфоры пекут.
Вдруг все охватывает тьма, луна потихоньку спускается ближе к земле, наливаясь удивительным цветом, как всегда в дни сбора винограда. Говорят, и последний сбор яблок придется на полнолуние.
Нам пора расставаться. Посмотрите на небо: разве и оно – не прекрасный дар Божий? Надо прочувствовать это.
Вы хотели что-то сказать, но у вас только дрогнули губы, а зрачки стали еще выразительней и глубже – утонули в колыбели глаз, под густыми черными бровями, выдающими твердость характера.
Что будем слушать завтра? Предоставляю выбрать вам.
Я приступаю к мозаичному образу святого Георгия. Плащ будет огненно-красный, я еще не завершила набросок. В вас есть сходство с эфиопским святым Георгием. Надо смешать много красок, чтобы получить цвет красного камня. Конь будет белым, как клевер и маргаритки – они тут у нас в изобилии. Он будет изображен в движении, словно летит, подхваченный ветром из ущелья, а не своей силой.
В конце пребывания здесь я изображу в мозаике святую Параскеву Пятницу. Это моя крестная слава. С ее иконой мы покинули Сербию и переселились в Америку. Она меня всегда утешает, охраняет, дает советы. Помню, однажды я чуть не умерла от аллергии на антибиотик. Все в скорой помощи университетской клиники думали, что меня не спасти. А я была спокойна, что их пугало еще больше. Они думали, что я в шоке и не реагирую. Я не могла говорить: язык распух, а дыханию мешал большой отек в легких. Дрожащей рукой я написала перепуганным, заплаканным родителям, что не умру, потому что вижу икону святой Параскевы в церкви на Калемегдане. Только потом я осознала, что написала это по-сербски, дрожащей рукой ребенка, который только учится писать. Я видела, как улыбнулся отец и успокоилась мать.