– Так вы еще и врач? – спросила она удивленно. – Вы весьма интересная личность, я напишу о вас, хоть вы об этом и не заботитесь. Я вижу, вы не носите обручального кольца, – значит ли это, что вы не замужем?
Не знаю почему, но в этот миг мне стало неуютно в ее обществе. Вопросы стали меня раздражать!
– Я давно уже не даю интервью, – сказала я. – Точнее, с тех пор, как стала жить подле православных монастырей, особенно на моей родине по отцу. Теперь я иначе смотрю на мир и по-настоящему понимаю свою роль на земле. Я познала земную славу, больше мне она не нужна. Слава чуть не довела меня до смерти. Я боюсь ее. Она ведет к искушениям и привлекает мнимых любителей искусства. Я пишу, потому что у меня есть потребность поделиться своим внутренним миром с посетителями и помочь им пережить прекрасное или открыть самих себя, если они смотрят на произведения не только с творческой, а и с психологической и духовной стороны.
– Счастливая вы, – ответила она печально. – Вы говорите просто и убедительно.
– Почему вы не пишете о монастырях, о тех, кто в них обитает? Они никогда не откажут вам в помощи, – сказала я. – В них непрестанно присутствует Бог, с того дня, как монахини посвятили жизнь вере, голос – только молитве, а мысли – духовному смыслу. Они прославляют Бога и Христа как единого всеблагого Господа вселенной, у них есть время выслушивать наши исповеди. Христос повсюду, он протягивает руку всем, хотя мы часто этого не видим, а просим о помощи, увы, только когда мы в беде. Он всегда терпеливо ждет.
– Я богобоязненна, – ответила она грустно. – Когда я была девочкой, честные сестры, учившие меня в школе, почувствовали мою любовь к Христу. Думаю, прежде всего во мне была склонность к их тихой жизни. Мне казалось, что они похожи на ангелов.
Мы были сиротами. Дом был полон детей. Отец приходил пьяный, крушил все, что под руку попадется, бил маму, а та не смела даже заплакать. Я среди ночи убегала к честным сестрам: их монастырь, конвент, был через дорогу, – но не говорила им почему.
– Это только наша тайна, – часто говорила мама, – и она останется в этом доме. Если ты проговоришься о ней, Бог тебя накажет за то, что ты жалуешься на своего отца. Отец нас кормит, а ты – его частица.
Сестры объясняли мои ночные появления тем, что я тоже хочу жить в конвенте, и сообщили об этом настоятельнице. Та вызвала маму и сказала, что для нее как для католички будет честью, если я войду в конвент и стану честной сестрой. У меня на лбу, говорят сестры, они видят крест: я избрана Богом.
Она помолчала, стараясь собраться с мыслями и чувствами.