— Не впервой.
После того как рыцарь скрылся в одной из улиц, Гондамар добавил.
— Не нравится мне наш новый опекун, слишком заботливый. Непонятно кто он, но ведет себя, чем дальше от дома, тем увереннее.
Друзья согласились с мальчиком.
Внезапно их внимание привлек шум людских голосов и громкий смех. Возле грязных бочек и сваленных в кучу мешков смеялся и пританцовывал нищий. Сквозь дыры в одежде было видно его желтое, высохшее тело, черные от грязи руки, он высоко поднимал их над головой и кружился вокруг своей оси. Возле него остановилась компания молодых людей в разноцветных тюрбанах. Они тоже громко смеялись, показывая пальцами, и бросали медяки. Но нищий и не думал нагибаться за деньгами, напротив он пытался поддеть босой ногой монетку, отталкивал ее прочь, продолжая танцевать.
Аншамбо с удивлением заметил, что те немногие фразы, которые вырывались изо рта несчастного, он произносил на его родном языке.
— Прислушайтесь друзья! — Сказал он Гондамару и Уго.
— Я понимаю все, что он говорит.
— И я, и я. Хором ответили друзья.
Они с удовольствием слушали родную речь.
— Смейтесь над моей нищетой, которая продлится мгновение, смейтесь, веселитесь, я же порадуюсь, глядя на адское пламя, которое поджидает ваши души навечно!
Говоря это, человек продолжал кружиться, танцуя.
— Не думаю, что эти сытые купчики стояли бы дальше, узнай они смысл его песни.- Весело отметил Гондамар.
— Лучше посмотри, какое тощее тело у несчастного, когда вокруг изобилие еды.- Сказал Уго.
Хоть Роланд и предостерегал их от общения с незнакомцами, ребята пренебрегли его советом. Дождавшись, когда интерес к нищему утих и люди стали расходиться по своим делам, они подошли ближе.
— Остановись, добрый человек.-
Первым заговорил Уго.
— Мы такие же путники как и ты, хотим разделить с тобой хлеб.
Друзья удивленно смотрели, как речь Уго повлияла на несчастного. Он остановился и ровным голосом, как будто и не танцевал только что, произнес:
— Мир и вам, юные воины.- Нищий взял протянутый хлеб и флягу с водой, и, не произнеся больше ни слова, сел прямо на землю и принялся есть. Ребята стояли рядом, ожидая пока он насытится. Так продолжалось некоторое время.
Нищий был не молод и не стар, худой, выгоревший на солнце, одетый в лохмотья, он вместе с тем держался уверенно, спина ровная, голова высоко поднятая. Во взгляде, правда, было что-то странное, его глаза ни на секунду не останавливались, как будто искали что-то. Запивая хлеб водой, он поглаживал живот, приговаривая.
— Вкусный хлеб, давно ко мне не протягивалась рука, способная осенять крестом.