— Нам с такой оравой не справиться, если что.
— Мы идем не сражаться, мы идем в Город Спасителя, —
поправил друга Уго.
— Турки и египтяне нам не враги, во всяком случае, пока не объявлена война, поэтому мы все обязаны следовать тем законам, которые установлены на этих землях. Понятно?
Жоффруа кивнул в знак согласия.
— Разбойники и другая сволочь во всем мире преследуется, поэтому, сражаясь с ними, мы просто защищаем свои жизни, это не запрещено.
— Ты постоянно предостерегаешь нас, как будто мы маленькие дети.
Возразил Гондамар.
— Прости, друг. Я очень хочу просто, чтобы мы все вернулись во Францию, у меня большие планы.
Сказал Уго и толкнул товарища плечом.
— Так какие это там у вас планы?
К ребятам подошел Веремида.
— Я слышал, что вы уже собрались назад, в Марсель?
— Нет, это Уго планирует будущее, — шутливо произнес Гондамар.
— Боится, что мы завоюем себе какой-нибудь город на побережье, и станем правителями, и не захотим возвращаться.
— Это вы можете, помню, когда вы ворвались со Стемидом на корабль, так ты чуть меня не зарезал за компанию.
— А откуда я знал, что ты пленник? Стоишь возле пиратов, уклоняешься как и все от наших стрел. На лбу же у тебя не было написано — «Свой».
Гондамар разнервничался, он и так недолюбливал Веремиду за придурковатое поведение с кораблем, а теперь, после того как его так огульно обвиняли, и вовсе вышел из себя.
— Нет, надо было смирно стоять, пока кто-нибудь меня не пристрелит? — Возражал капитан.
— Не спорьте, — осадил товарищей Уго.
— Дело прошлое, закончилось хорошо, без потерь, чего вспоминать. Ты скажи нам лучше, капитан, когда прибудем в Триполис и как долго там простоим? Я вижу, ты торговлю завел, пассажиров берешь вооруженных до зубов.
Веремида как будто не слышал в словах Уго издевки.
— Надо же зарабатывать, корабль буря потрепала, на ремонт деньги нужны? Нужны! Питание мне и матросам, надо? Надо! А платить жалование, а в порту налоги, слава Богу, что ветер не берет с меня золотом за то, что парус надувает.
Уго стало стыдно.
— И чего это я напал на него, — подумал про себя мальчик, а вслух произнес:
— Мы с радостью разделим твои траты, ты же знаешь.
— Нет, вы мне вернули корабль, теперь, где бы я ни был, для вас всегда есть место на моем судне и в моем сердце.
Это были честные слова, Веремида не брал с них ничего за дорогу, и вообще никогда не вспоминал о деньгах.
— У нас получается, что все разговоры заканчиваются извинениями, — вмешался Ашамбо.
— Будто мы девушки какие-то манерные. Ах, извините, простите, виноват. Давайте решим раз и на всегда, кому не нравится тон, слова, которыми к нему обращаются, тот это говорит, а все эти реверансы оставим барышням.