Прощаясь, Лиза поцеловала землячку в щеку, а та щепотью перекрестила мою подругу. Пальцы ее уже могли это делать. И я тоже не удержалась – легонько погладила эти торчащие из-под повязки пальцы, отчетливо понимая, что уношу с собой частицу новой фантомной боли. И очень надеялась, что с этого дня тете Вале будет немного полегче.
Воистину, у нас получился вечер музыки! Мне даже чуть обидно стало. Совсем как во время сбора урожаев, когда от фруктов и овощей ломятся столы и холодильники. Конечно, здо́рово, но всего-то месяц-полтора и живешь в изобилии. А потом наступают зима, весна, лето – и сидишь на фаст-фуде и мороженых пельменях. Словом, то пусто, то густо. Вот и с музыкой сегодня все вышло замечательно, угнетало только то, что завтра и послезавтра такого уже не случится.
Через каких-нибудь полчаса мы встретились на площади с Иечкой Львовной, абсолютно переменившейся – стройной, воздушной и ослепительно привлекательной. У меня даже эпитетов не хватало, чтобы по-настоящему ее описать. В школе-то среди учителей у нас пуританские порядки: длина юбок, цвет кофточек – все строго расписано, а тут я вдруг увидела, какая она есть на самом деле.
И лишний раз пожалела, что с нами нет Юрия Николаевича. Ия Львовна словно мысли мои прочитала – тут же и успокоила:
– Юрий Николаевич всем передает сердечные приветы. В оперу он, конечно, не успеет: они на автобусе вернутся только к девяти часам, но потом обязательно примчится, и мы погуляем с ним. Если хотите составить нам компанию, мы будем бесконечно рады.
«Бесконечно рады» – так могла сказать только Иечка. Я даже прыснула. Ну какая тут может быть бесконечность? Она, конечно, из вежливости это говорила. Разве счастливым парам требуются свидетели? Разве что на свадьбах. Я даже представила: шагают себе эти двое под ручку, а рядом топают две дурынды и всё ждут не дождутся момента, когда же их подопечные начнут целоваться.
Разумеется, мы отказались. Достаточно было оперы, про которую Иечка тоже предупредила, что постановка какая-то экспериментальная – одни ругают, другие нахваливают. Вот ей и захотелось составить собственное мнение. А заодно и нас просветить. Все-таки не магазин и не кабак – опера.
В общем, мы еще разок полюбовались на себя в случайной витрине, сфоткались втроем на сотик и отправились слушать оперу по пьесе Гоголя «Ревизор».
Гадость оказалась потрясающая, но Лизе очень понравилось. Может, потому и понравилось, что она все время пыжилась, чтобы не рассмеяться. Ну а я человек отсталый и, в отличие от Иечки, совершенно неделикатный, я люблю, чтобы в опере была музыка, а не повторяющиеся сто раз трезвучия. Была такая старая песенка (это я у папы в записях магнитофонных нашла), так там пелось: «Три аккорда, три аккорда для тебя сыграю гордо…» Вот эта самая песенчужка в моей голове и крутилась, пока я слушала оперу. Получилось прикольно: Лиза продолжала хихикать, я свирепо гримасничала, а Ия Львовна поглядывала на нас с укоризной. Я знала, что она думает: «Да, музыка не самая талантливая, и играют никудышно, но в опере так себя не ведут». По доброте своей Иечка Львовна не понимала, что сам Гоголь за такую постановку легко бы убил всю труппу с дирижером в придачу. Кроме того, она не была с нами в больнице и не слышала чу́дных песен тети Вали. Контраст был чудовищный!