И это всего-то в двадцать четыре года! Он и в школу отправился преподавать, твердо вознамерившись отшлифовать придуманные методики, а заодно окончательно исправить собственную речь. И это у него тоже получалось! Вместе с нами он отрабатывал дикцию и риторику, вместе с нами хохотал над своими ляпами, и уже через полгода мы увидели, как он подрос, а вместе с ним невольно подросли и мы. Здо́рово тогда было! Еще и Стаська не уехала, и Катюха отбивалась от родителей, давно нацелившихся на переезд в Екатеринбург. Они-то знали, за что держатся, – такого Юрочки наверняка не было ни в Екатеринбурге, ни в Австралии.
Да что там! На каждое новое произведение мы наваливались, как свора малышей на кремовый торт. Проглатывали за один вечер, потому что самым первым и отважным Юрочка милостиво позволял выбирать роли и монологи, которые мы тут же и записывали на его ноутбук. Потом голосованием выбирали лучшего чтеца и мастерили клип – самый настоящий! А какие сцены мы разыгрывали у доски – хохоту-то было!
Юрочка бредил театром. И нас несколько раз водил в местный драматический. Потом мы жарко обсуждали увиденное, и любую критику Юрочка только приветствовал. Один из спектаклей мы вовсе забраковали, а учитель нам тут же предложил переиграть все самим, но сделать это по-настоящему. Может, по-настоящему оно и не вышло, зато у Катюхи нашей раскрылся дар декламации, а Вадиму, как выяснилось, отменно удаются роли негодяев. Та же Альбинка, еще не испорченная и вполне нормальная, замечательно играла интриганок, а Янка могла по-настоящему плакать, и голос у нее даже дрожал в ответственных монологах. Нашу последнюю постановку даже Майя Витольдовна приходила посмотреть. И конечно же молодая Ия Львовна.
К ней мы, кстати, Юрочку немного ревновали. Он ведь и ради нее старался. Водил нас строем в библиотеку, все ее показатели по посещаемости перекрыл. Одну из ролей как-то предложил и ей. Понятно, Ия Львовна не сопротивлялась.
А вот родительский комитет воспротивился. Любовный момент, о котором в классе дозволялось свободно дискутировать, поверг некоторых пап-мам в праведный шок. Как же, на глазах у детей педагог крутил шуры-муры с библиотекаршей! Да и на сцене мальчики обнимают девочек, чуть ли не целуются! Это же форменное падение нравов! Разложение и бордель! Директриса их поддержала, за ней поддержала и наша классная, Вервитальевна, которая Юрочку прямо возненавидела за это наше к нему трепетное отношение. На нее-то мы посматривали всегда с прохладцей, частенько дерзили, а тут какой-то вьюноша едва пришел – и прямо с порога увел весь класс. Да не один – несколько классов!