Выйдя на край проезжей части, я поднял руку. Буквально через минуту рядом остановилась «Волга» – такси, уже имевшая двух пассажиров.
– Тебе куда, дед? – поинтересовался пожилой таксист.
– Беговая, шестнадцать, – шепелявя, я назвал улицу и дом, потом сел на заднее сиденье с мужчиной, весь вид которого выдавал в нем инженера.
Наконец мы подъехали к нужному зданию, где я долго бренчал мелочью, пока, отсчитав все без сдачи, не вышел наружу. Пройдя немного, я задумался и зашел в здание почты, где купил несколько больших плотных конвертов. Потом, миновав еще пару домов, я подошел к подъезду двадцатого дома по Беговой улице.
Консьержки не было, поэтому, пропустив со второго этажа молодую семью с маленькой дочкой, я подошел к двадцать шестой квартире. Именно в ней жили те, кто мне нужен. Семья Троицких. Глава семьи во время блокады Ленинграда имел доступ к распределению хлеба, именно тогда он начал собирать свою коллекцию, ведь за краюху или даже кусочек хлеба несли золото и брильянты. Часто он отказывал нуждающимся, по крайней мере мне точно известно, что больше десятка семей впоследствии умерли от голода, больше всего мне было жаль детей. Да и после войны члены семьи имели доступ к дефициту и увеличивали свое благосостояние. Некоторые драгоценности имели мрачную или даже кровавую историю, но Троицких это не волновало. Вот их-то я и решил наказать, ударив по карману.
Дальше я действовал не помедлив ни секунды. Натянув тонкие кожаные перчатки, нажал на звонок и стал ждать.
– Кто там? – донеслось через несколько секунд. Голос был женским и достаточно молодым. Это, скорее всего, была дочка Троицких, Татьяна. Вряд ли это домработница.
– Добрый день. У меня для Ксении Ивановны пакет, просили передать лично в руки, – спокойно сказал я, слегка изменив голос. Это не трудно было сделать. Хватило леденца под щеку.
Зазвучали щелчки открываемых замков. Я отошел на два шага, после чего, когда дверь немного приоткрылась – на ширину цепочки, разбежался и нанес сильный, хорошо поставленный удар ногой в дверь в районе крепления цепочки. Та не выдержала и брызнула обломками звеньев. Молодая женщина, получив удар по лицу и руке, молча, без звука отлетела в сторону.
Быстро закрыв за собой дверь, я пробежался по квартире. Пусто. Вернувшись, я подхватил застонавшую от боли женщину и поволок ее в гостиную на диван. Нажав на определенную точку, дождался, когда она провалится в более глубокий сон без сновидений, и внимательно осмотрел ее.
– Черт.
Рука была сломана, да и на лбу наливалась большая шишка.