Джейсон Грим, неожиданно оказавшийся на свободе, не хотел возвращаться в роковую квартиру, с которой началось его путешествие. Вместо этого он после встречи со своей, как выяснилось, женой Симоной, не придумал ничего лучше, как временно пожить у нее.
У Симоны, которая была сенатором штата, вполне предсказуемо была очень богато обставленная квартира с хорошим ремонтом и шикарной мебелью.
Грим в этом мире все-таки был супругом Симоны, а потому ему приходилось исправно и регулярно выполнять свой супружеский долг. И не то чтобы Грим особо сопротивлялся этому. Он вроде бы даже был не против, но иногда возникали некоторые неловкие моменты. К примеру, однажды Симона не разговаривала с Гримом три дня, потому что в ходе исполнения им главной супружеской обязанности она вдруг услышала не свое имя, а имя какой-то «Лоры».
Грим действительно даже в такие моменты всегда думал о Лоре, а также о том, как сильно Головорез успел испоганить его любимую жизнь и все, что ему было дорого.
Но один из, казалось бы, типичных и ничем не выдающихся домашних вечеров, на время заставил Грима забыть обо всем на свете.
— Любимый, я дома. — послышался голос из коридора.
— Ага… — буркнул Грим, мысленно ненавидящий себя за то, что ему приходилось притворяться любящим мужем.
— Проходи, разувайся. — сказал тем временем Симона кому-то в коридоре.
— У нас гости? — поинтересовался Грим. — Ты не говорила, что кто-то придет.
— Джейсон, сегодня же суббота. — воскликнула Симона. — Ты же знаешь, кто к нам приходит с ночевкой по субботам.
Грим мог ожидать в этом чего угодно — банду маньяков-убийц, взвод полицейских, любого своего знакомого из старого мира… Но то, что предстало перед его глазами, стало для него полнейшей неожиданностью.
— Папочка! — радостно воскликнул забегающий в комнату мальчик, который тут же ринулся к Гриму и обнял его за шею.
— Папочка? — удивленно спросил Грим уже у Симоны.
— Джейсон, как же сильно эти легавые должны были отбить тебе мозги, что ты забыл о существовании родного сына! — возмутилась Симона.
Грим замер в гримасе недоумения, восторга, ужаса, удивления и беспомощности одновременно. Он ни на секунду не сводил глаз с маленького мальчика, принявшегося играть с кубиком Рубика, лежавшим на полке.