— Сосновый бор… — понимающе кивнул Гудмен. — И скольких ты там уже похоронил?
— В моем мире многих… — улыбнулся Головорез. — Но ты все равно не поймешь эту шутку, поэтому я даже не буду ее объяснять.
— Можно вопрос? — гордо спросил Гудмен.
— Валяй. — воскликнул Головорез.
— Со мной все понятно. — вздохнул Гудмен. — Но за что ты убил Бахрейна?
— Не поверишь, старина. — рассмеялся Головорез. — Эта мразь хотела заставить меня мыть за ним посуду.
— Ты больной ублюдок. — прошипел Гудмен.
— Больной, зато живой. — прорычал Головорез. — В отличие от тебя в недалекой перспективе. Сворачивай на вот эту поляну слева.
Машина съехала с дороги и остановилась на безлюдной пустой поляне в самой гуще соснового бора.
— Выходи из машины! — крикнул Головорез.
Гудмен послушно вышел. Вслед за ним вышел и Головорез.
— Руки вверх, чтобы я их видел! — заорал Головорез. — А теперь медленно брось пушку на землю. Медленно! Одно резкое движение и твоя смерть будет очень мучительной.
Гудмен в точности выполнил все указания Головореза.
— Толкни ко мне ногой пистолет. Живо! — взревел Головорез.
Гудмен покорно выполнил и это требование.
— Хороший мальчик. — улыбнулся Головорез, поднимая второй пистолет и пряча его за пазуху. — К сожалению, лопаты сегодня нет. Но я человек трудолюбивый. Я не поленюсь, и привезу ее завтра, после чего сам закончу начатое. А сейчас пора прощаться, Родерик. Твое последнее слово.
— Джейсон Грим, ты копаешь себе в ад дорогу маленьким совочком. — сказал Гудмен. — Сейчас тебе кажется, что это всего лишь игра, маленькие шалости, но в последний момент, когда ты осознаешь, что выхода уже нет, и что впереди тебя ждут лишь страдания, вот тогда-то ты и вспомнишь меня. Нет, я не стану просить тебя остановиться, потому что знаю, что ты не остановишься. Я не стану умолять тебя о пощаде, потому что уверен, что ты не смилуешься надо мной. Я даже не стану просить прощения у Бога за все свои грехи, потому что если бы он существовал, то такие ублюдки как ты не ходили бы по этой земле!
— Достойная речь. — улыбнулся Головорез. — Я чуть не прослезился. Позволь и мне сказать кое-что напоследок. Ты хороший парень, Родерик. Кто знает, если бы ты не начал под меня копать, то ты мог бы добиться великих высот. Ты мог бы стать великим детективом, с твоим-то блестящим дедуктивным мышлением. Но ты совершил ошибку. Ты перешел дорогу самому опасному человеку во всем мире. Нет, пожалуй, даже в целых двух мирах. И эту шутку ты снова не поймешь, поэтому пропусти ее мимо ушей. Так вот, Родерик, впервые в жизни мне даже немного жалко свою жертву. Но ты зашел слишком далеко. Моя жизнь всегда будет мне дороже жизни любого из вас, или даже всех вас вместе взятых. И под «вами» я понимаю всех людей этого мира. Запомни, парень, и расскажи всем на небесах. Человек есть ничто иное, как дикий отвратительный зверь, а общество — не более чем стадо животных, дерущихся друг с другом за выживание. И в этой борьбе побеждает лучший. Сильнейший, быстрейший, проворнейший, хитрейший. Тебе просто не повезло встретить того, кто наконец-то тебя превзошел. Прощай, Родерик. Покойся с миром.