Запомнился мне еще один заработок отца. Однажды один из наших соседей по имени Хаим, который промышлял торговлей лошадьми, предложил отцу, как знатоку лошадей, поехать с ним сроком примерно на две недели в Таврию (Крым), где лошади были дешевыми из-за голода в тех местах. В дороге за купленным табуном надо было ухаживать и отец поехал с Хаимом. Взял отец у Хаима аванс 3 рубля, отдал маме на расходы и уехал. Поездка была очень тяжелой и только через три недели отец к вечеру ввалился домой и свалился спать. Ночью кто-то с такой силой ударил в окно, что стекло вылетело. Случилось непредвиденное — конокрады угнали весь табун. Несмотря на чрезвычайную усталость отец с Хаимом бросились в погоню. Вскоре начали появляться одна за другой брошенные конокрадами лошади. Конокрады стремились как можно дальше за ночь уйти от Ивановки, а лошади, измученные длинной дорогой и предыдущим недоеданием стали приставать и их стали бросать прямо по дороге. Однако большинства угнанных лошадей они не оставили. Пришлось дать объявления во все ближайшие волости об обнаружении приблудных лошадей. В результате все, кроме одной падшей лошади, были найдены. Но расходы по поиску лошадей: объявления, оплата за содержание найденных лошадей и другие услуги были настолько велики, что у Хаима и отца не оказалось никакой прибыли. И к тому же, более месяца отец не работал и семья оказалась совсем без денег. Пришлось отцу просить у своих постоянных клиентов, зажиточных крестьян, аванс за будущие работы.
A время идет. Старшие дети подросли, и отец уже не в состоянии прокормить такую большую семью. Из дому ушли мои старшие три брата. Старший Мотл ушел первым — пешком, с буханкой хлеба в город Елиcаветград, который был от Ивановки в девяноста верстах (около 100 километров). О том, что с ним произошло, я узнал уже намного позже. Там он устроился сторожем магазина и женился. У него было трое детей — два мальчика и одна девочка. После революции в городах развился страшный бандитизм и при грабеже магазина, который охранял Мотл, его убили. А о судьбе Муни я так ничего и не узнал. Он как в воду канул. Родители объясняли их молчание тем, что они были неграмотными. Я так не думаю — могли же они кого-то попросить написать родителям пару строк. Это видно на примере подлого письма, которое позже получили родители как бы от своего среднего сына Юкла.
Когда Юкл немного подрос, к тому же он был относительно грамотным, его устроили работать приказчиком (а точнее мальчиком на побегушках) в бакалейном магазине в тридцати километрах от дома. Там он жил и работал. Спустя некоторое время родители получили письмо. В этом письме сообщалось, что он, Юкл, тяжело заболел, да так сильно, что сам и письма написать не может, и он хотел бы перед смертью повидаться с родителями. А тут как назло наша лошадь была больной и пришлось нанимать подводу. Выехали очень рано и приехали к открытию магазина. Оказалось, что Юкл не болел и письма такого не писал. Впоследствии выяснилось, что один из наших соседей, повздорив с отцом, решил таким образом отомстить ему. Значит, при желании, можно было попросить кого-то написать и почта тогда работала.