— Нет, нет, я не хочу, — забился в истерике Жан-Поль.
Двое ратников подхватили его под руки и, повалив навзничь, прижали к помосту. На помост вышел палач в чёрной одежде и красном капюшоне с прорезями для глаз и деревянным молотком в руках Он сдёрнул растянутый кусок чёрной материи, под ним оказались два свежеструганных кола, с тонкими заострёнными концами сверху. Палач махнул рукой, и двое других ратников подбежав к Жан-Полю, схватили и развели его ноги. Палач вытащил один кол из отверстия в помосте и приставил его к заднему проходу Жан-Поля, затем несколько раз сильно ударил по колу с его тыльной стороны своим деревянным молотком. Приговорённый взвыл от боли и изо всех пытался освободиться от ратников. Палач дал команду, ратники стали поднимать кол вместе с Жан-Полем, затем вставили кол в отверстие. Жан-Поль ещё несколько раз дёрнулся и стал оседать. Кол начал медленно входить в его плоть. Раздались вопли и проклятия, больше всего их было направлено в адрес баронессы.
Марта впервые в жизни слышала столько оскорблений и проклятий в свой адрес. Жан-Поль всё ещё был жив, хотя его голос был едва слышен. Кол продолжал пронзать его плоть. Теперь он уже не дёргался, поэтому оседал гораздо медленнее. Изо рта и носа у него пошла кровь, кровь так же обильно стекала по колу. Судя по всему, он уже не чувствовал боли. Через некоторое время он затих. Люди молча смотрели на всё происходящее. Марта чувствовала весь холод их презрения к себе. Ведь все они обвиняли её, баронессу Санжуйскую, во всём происходящем. Марта видела рядом с собой ещё один кол и холодный липкий страх начал овладевать её телом и душой. Её сознание цеплялась за всевозможные причины, по которым с ней не могло произойти подобного. «Она баронесса и с ней не могут поступить так же. Внезапно она вспомнила слова цыганки: „Жеребца невинности лишат, а кобылу постригут“, так, можно считать, что жеребца лишили невинности: „… а кобылу постригут“, что это значит. Она не ждала уже никакой пощады, постригут, постригут, что это значит? Только одно — её отправят в монастырь! Значит, она останется жива!».
Эти мысли несколько её успокоили. Но как же она будет жить в монастыре, ведь она привыкла быть всегда на виду, привыкла к тому, что все любуются её красотой. Господи, почему всё так получилось. Внезапно, она уловила на себе чей-то особенный взгляд. На неё смотрела та женщина, которую она видела вместе с монахами и которая переодевалась в Анцлето. Да, да это она виновата во всех её бедах, именно она!
Азэр смотрела на Марту: «Да, она чертовски хороша, — думала Азэр, — даже я женщина вынуждена это отметить. Так чего же тебе не хватало в жизни, красотка? Ты была женой самого достойного мужчины, рыцаря, или ты и замуж выходила не за мужчину, а за престиж, что бы всегда оставаться в центре внимания? Вместо того, что бы рожать ему детей ты погрязла в грехе, нет, ты не любила его, ты любила только себя, поэтому сама во всём виновата! А у меня с ним будет всё по-другому, уже по другому» — Азэр незаметно погладила свой живот и слегка улыбнулась своим мыслям о будущем ребёнке.