Опомнившись, Ровена поспешно перевела взгляд. Не следовало смотреть на этого джентльмена столь пристально.
Лицо Калли было безмятежным — подруга прислушивалось к жизни внутри себя. Мужчины были увлечены разговором. Лишь Хлоя о чем-то напряженно размышляла. При появлении Бовуда леди Фарензе будто насторожилась, ушла в себя. Не связано ли это с тем, что она испытывает неприязнь к человеку, использовавшему дружбу в своих интересах, вместо того чтобы дорожить ею?
— Ты ошибаешься, старина, — добродушно усмехнулся Джеймс в ответ на реплику Бовуда.
Было очевидно, что он не держит камень за душой с тех нелегких времен. Отчего же ее не покидает ощущение, что этот ужин организован неспроста и она очень многого не знает?
Место Ровены за круглым столом было между Калли и лордом Лафреном. Она, как и все остальные, вела себя так, будто ужин был самым обычным, семейным. Однако, похоже, все здесь понимали, что это не так. Сегодня здесь был Джеймс. Мистер Бовуд хотел казаться спокойным, но был насторожен, будто целью его было что-то выведать. Сама Ровена с трудом могла бы вспомнить, что ела. Если бы не разговор с Калли, она бы точно извинилась и ушла к себе. Лорд Лафрен сказал, что в его возрасте позволительно удалиться раньше положенного, и откланялся сразу после чая. Он бросил на Ровену хитрый взгляд и подмигнул, будто радуясь, как ловко выкрутился.
Всякий раз, глядя на дядю Гидеона, Ровена жалела, что не знает его лучше. Вскоре она сама пожелала всем спокойной ночи, взяла предложенную Крибеджем свечу и направилась к дверям. За весь вечер Джеймс ни разу не задержал на ней взгляд, и теперь она размышляла, хорошо это или плохо. Оказавшись в своей спальне, она, несмотря на напряженную атмосферу за ужином, почувствовала себя бодрой и совсем не уставшей.
Глядя на себя в зеркало, висевшее над каминной полкой, Ровена пришла к выводу, что, несмотря на серый наряд — довольно странный выбор для женщины двадцати четырех лет, — она выглядит свежо и даже привлекательно. Возможно, Джеймс прав, этот цвет скорее притягивает к ней взгляды, нежели отталкивает. Стоило Ровене вспомнить о нем, глаза засияли, на щеках появился живой румянец. Не имеет значения, что они прежде наговорили друг другу много неприятного, одного его присутствия в доме было довольно, чтобы она расцвела.
Меж тяжелых гардин гостиной пробивался свет. Интересно, Джеймс закрылся там, чтобы побеседовать со своим другом-шпионом, или обсуждает с Гидеоном и леди Фарензе возможные действия своих врагов? Может, проснулся кто-то из детей, не желавших отпускать от себя дядюшку Джеймса ни на минуту? Будет ли с ее стороны безумием спуститься по боковой лестнице, постучать в окно и надеяться, что он откроет и будет рад ее видеть?