— Мой отец выше по положению, чем твой чертов родственник, — процедил Бовуд, приходя в себя.
— А удар был все же сильным, — заметил Том, — парень точно не в себе. Я позабочусь о нем, Лафрен. Не подскажешь, где у нас ближайшее подземелье, чтобы его спрятать?
— Спасибо, Том, но лучше я покажу его тебе сам. А вы двое приходите в себя и возвращайтесь, — повернулся он к Джеймсу.
— Вдвоем мы сможем все, — успокоил его тот.
— Хм, вы еще не видели моих новых братьев и отпрысков леди Уэйкборн, когда они разойдутся, — подмигнул ему Том.
— Не думаю, Джеймс, что и с этим мы смогли бы справиться, — усмехнулась Ровена.
— Сможем, дорогая, обязательно сможем.
— Но сейчас нам надо прежде всего поспешить на помощь твоему брату и леди Уэйкборн.
— Ровена, значит, ты меня разлюбила? — пошутил Джеймс, с трудом сдерживаясь, чтобы обнять ее.
— Я всегда буду любить тебя, но сейчас, когда так много дел, будет неправильно отправиться в твою спальню предъявить доказательства, — прошептала Ровена в ответ. — Хотя, скажу откровенно, мне хотелось бы этого больше всего на свете.
— Я рад, что ты выбралась из раковины на белый свет, но ведь всему есть пределы, дорогая. — Джеймс взял ее за руки и прижал их к груди. — Я чуть с ума не сошел от страха за тебя, когда услышал, что ты говоришь. Обещай больше никогда так не делать.
— Тогда перестань наживать врагов, — вздохнула Ровена.
Джеймс смотрел на свою невесту, радуясь, что судьба свела его со столь смелой, остроумной и красивой женщиной.
— Как ты узнала, что Гидеон здесь, а с ним и наш юный меткий Давид? — спросил Джеймс.
— Я не знала, но мы с Полли решили, что надо поспособствовать тому, чтобы все скорее открылось, пока ты не совершишь благородный, но опасный поступок и, возможно, погибнешь. Мы договорились, что я отведу тебя в лес, а она, если заметит преследователя, сразу сообщит Тому, и тот решит, как поступить.
Джеймс лишь развел руками:
— Весьма безрассудно с твоей стороны.
— Я была уверена, что они найдут как поступить и помогут нам. Ведь план сработал, верно?
— Верно, но за эти минуты я постарел лет на десять.
— Это не важно, ты ведь жив и стоишь передо мной.
— Но теперь я слишком стар для тебя.
— Болван, — произнесла Ровена скорее восторженно, нежели возмущенно.
Джеймс посмотрел на нее с нежностью:
— Знаешь, я почти убедил себя, что не заслуживаю любви. Многие годы мне это удавалось.
— Ты ждал меня и дождался, теперь ты мой любимый мистер Уинтерли.
Ровена приподнялась и поцеловала его, не постеснявшись тех, кто был рядом, ведь это была семья леди Вирджинии Уинтерли, для укрепления и счастья которой она сделала все, что могла. Самым главным для Ровены было то, что миледи написала двенадцать месяцев назад четыре письма, возможно, самых важных в их жизни.