Может, ему стоит выбраться через окно и попытаться выведать у миссис Уэстхоуп, что ей известно? Любопытно, как она себя поведет, как объяснит столь странный поступок?
Миссис Уэстхоуп приближалась к калитке. Теперь Джеймс заметил, что вместо испачканного и порванного вчера в лесу платья на ней совершенно невзрачное, но чистое и опрятное. Что же ему делать? И можно ли с уверенностью считать эту женщину предателем, решившим продать свою страну за несколько золотых монет Бонапарта?
Ровена постепенно удалялась, а Джеймс так и не принял решения, как поступить. Теперь он видел только ее ботинки, неудобные для подобного способа перемещения. Должно быть, она надела их, потому что приехала навестить Калли, ведь вчера она была в другой обуви, которая больше подходила как для прогулок, так и для слежки. Подол зацепился за невидимое ему препятствие, заставив женщину остановиться. Она попыталась освободиться, но это оказалось не так просто. Ткань платья приподнялась, позволяя увидеть часть стройной ноги. Джеймс не мог не отметить, как изящны и тонки ее щиколотки. Фантазии вызвали немедленную реакцию, которую, к счастью, скрыла просторная ночная рубаха, выданная Хаддлом. Как глупо с его стороны, краснея от удовольствия, видеть обнаженную ножку Ровены Уэстхоуп, вместо того чтобы испытывать злость и раздражение из-за ее поведения. Не был ли удар головой серьезнее, чем ему кажется?
С первой секунды, как он увидел миссис Уэстхоуп в ее отвратительном капоре, надетом, вероятно, именно для того, чтобы отпугнуть таких охотников на женщин, как он, Джеймс мечтал о близости с ней. Даже вчера, сбитый упавшим на него ребенком, он лежал под деревом и боролся не только с болью, но и с нестерпимым желанием прикоснуться к Ровене Уэстхоуп.
Теперь этой женщине известны все тайны, его жизнь отныне принадлежит ей, и он обязан, каким-то образом, вернуть свою собственную жизнь обратно. Пока он размышлял, Ровене удалось добраться до калитки и открыть ее. В том же положении, в котором проделала весь путь, она выбралась наружу. До Джеймса долетел лишь тихий скрип ботинок и приглушенный звук закрываемой калитки. В спальне, увлеченный разговором с братом, он, скорее всего, ничего бы не услышал. Тогда бы ей не пришлось прятаться, а ему стоять и размышлять, как поступить.
— Не мог бы ты помочь мне и закрыть окно, Лафрен, — произнес Джеймс. — У тебя ловчее получится.
— Да, — отозвался Гидеон. — Конечно.
— Ты не скажешь нам, кто там был? — спросил Люк, покосившись на шагавшего от двери к окну Гидеона.
— Подождем, когда он закончит, — произнес Джеймс и забрался в постель.