Пузанов начал понемногу приходить в себя, почувствовал холод, тело его стала сотрясать дрожь.
— Раздевайся, — приказал Зырянов.
— Нет! Погоди еще немного, я придумаю что-нибудь!
— Да я не к тому. — Женька положил на колени пакет, вытащил оттуда джинсовый костюм, который снял еще в магазине в примерочной. — Сухое.
Пузанов завозился с брюками, потом поднял глаза на Женьку:
— Мне их самому не снять. Петли намокли, а пальцы не слушаются.
Зырянов достал перочинный нож и распорол брюки в поясе:
— Ширинку я тебе расстегивать не буду, ясное дело. Теперь стаскивай их.
Костюм Пузанову пришелся впору.
— Плыть в нем удобно будет? — спросил Женька.
— Мне нужен телефон, — сказал Пузанов.
— Пойдем поищем. Но предупреждаю: любой твой фокус боком выйдет.
На фокусы Пузанова явно не хватало. Он пережил такое потрясение, что даже шел как на автопилоте, Женьке приходилось корректировать его походку, чтоб избежать столкновений с бордюрными камнями и фонарными столбами.
У троллейбусной остановки нашли телефон-автомат.
— Жетоны у меня есть. — Женька протянул Пузанову пару пластмассовых кругляшек. — Кому звонить собираешься и что говорить?
— Валентинову. — Пузанов спиной привалился к стенке телефонной будки, по мутноватым глазам Женька определил, что тот еще не пришел в себя, а значит, не играет, на самом деле держится на ногах из последних сил. Знать бы, кто такой Валентинов…
Кто такой Валентинов на самом деле, знали лишь единицы. Даже Пузанов, как и многие его сослуживцы, сокращенные из службы безопасности после осени девяносто третьего, работающие ныне на двух-трех хозяев одновременно, не раскусил до конца того, по чьему заданию он втерся в доверие к кавказцу. Валентинов лишь однажды чуть проговорился: «Нам нужны деньги и связи этих толстосумов: на одни выборы столько надо… За это их и к политике, как в прихожую на коврик, подпустить можно. Но не дальше, естественно».
Валентинов был невысоким, сухоньким, с холодными зелеными глазами. «Да, — говорил он, — нашими руками делается политика, они у нас грязные, руки, в дерьме, по вышесказанной причине, но за это и деньги платят соответствующие».
Вот ему и звонил сейчас Пузанов.
Гудков не было, ни длинных, ни коротких, но трубку на другом конце провода подняли:
— Слушаю.
Ни здравствуйте, ни как дела, ни до свиданья. Весь разговор вместился в одну фразу:
— Встреча состоялась, он может сдать всех, на него есть компромат.
Вышли из будки.
— Что дальше? — спросил Пузанов.
— В какой гостинице остановился Рамазан?
У того вытянулось лицо:
— Этого не знаете? Или меня проверяете?