Мир приключений, 1927 № 08 (Марич, Соловьев) - страница 56
— Кто? — нервно и звонко выкрикнул Федор и взял всадника на прицел.
В ответ донеслось неясное бормотание. Тяжело перевалившись, всадник, как мешок, упал на землю и, видимо, собрав последние силы, слабым, угасающим голосом сказал:
— Свой… Раненый…
И умолк, оставшись лежать возле нервно-похрапывающего коня.
Федор стоял минут десять, не двигаясь и не спуская с прицела лежащего человека, в любую минуту готовый спустить курок. Но вот пальба, так же сразу, как и началась, затихла. И опять ясно стал слышен рокот Дарьи. Прибежал Хан и радостно зашептал:
— Уходят! Уходят!
Потом вместе с Федором они пошли к лежавшему без движения человеку. Зажгли спичку: человек лежал лицом кверху, бледный, и около ноги была кровь.
— Раненый, — сказал Хан. Осторожно они подняли раненого и унесли за забор. Потом Федор принес винтовку, клинок и привел коня.
— Наган, — задумчиво повертел в руках револьвер испуганный Малай. — Командир, поди. А я чуть не хлопнул. Курки поднял.
— Все равно не попал бы с перепугу, — отозвался Хан. — Федор, дай-ка иоду.
Раненый лежал без сознания. Хан ловко перевязал ногу, поудобнее уложил его и сам сел рядом, внимательно прислушиваясь к вновь начавшейся далекой стрельбе.
— Не то в Киалах садят, не то в Шады-Казыке? — спросил Малай.
— В Киалах, — уверенно ответил Хан. — Из Шады-Казыка не услышишь.
Раненый глухо застонал.
— Эх, и больно, поди — сострадательно сказал Федор.
— А ты что думаешь, — сухо хихикнул Малай, — сладко, что ли…
— Как он сюда влип? — вслух подумал Хан.
— Я говорю — командир, — ответил Малай.
— Наверно командир. Федя, посмотри, есть что ли нашивки-то на шинели.
— Есть, — ответил Федор и, порывшись в шинели, добавил:
— В кармане есть что-то…
— А ну, подай, — распорядился Хан. Федор подал большой черный бумажник. Хан вытряхнул его на стол. Кучку червонцев он пересчитал и, пронзительно посмотрев на покрасневшего Малая, спрятал обратно. Развернув четвертушку бумаги, он подал ее Федору:
— Ты, Федя, грамотный.
Федор наклонился к лампе и, с трудом разбирая полузабытые уже буквы.
— «Товарищу, храброму командиру В. Веревкину, от курбаши[6]) Рахман-кула. Ответное письмо.
С великой радостью прочитал я ваше письмо, где вы пишете, что штаб поручил вам вести со мной мирные переговоры. Я давно хочу помириться с Советской властью, но до сих пор боялся и не знал, как это сделать. Я готов сдаться, при условии, что мне и моим джигитам будет обещана полная неприкосновенность.
Встречу для окончательных переговоров назначаю в кишлаке Арават, 5-го июня, в два часа дня. Я явлюсь с пятью джигитами, оставив отряд неподалеку, как предлагаю сделать и вам. В случае, если вы согласитесь на предложенные условия, сдача состоится там же.