Воины жестоких, победных ратей Ксеркса, сладострастные, алчные волки Дарья, рассеянные Александром, — в нашем мире двадцатого столетия!
Они приближались к нам, очевидно, намереваясь взять нас живыми.
— У меня осталось всего только десять патронов Мартин, — сказал я.
— Боюсь, дружище, что мы погибли, — ответил Вентнор.
Дикий рев — и людская лавина покатилась на нас. Мы вскочили и в отчаянии, растрачивая последние патроны, были уже готовы встретить натиск.
Но что случилось с воинами? Они остановились В то же мгновенье Дрэк и Руфь перестали стрелять. Мы обернулись, чтобы взглянуть на них, и так же застыли на месте, как и наши враги.
На темном фоне расщелины стояла женщина. Она была высокого роста, выше, чем наш Дрэк. Но ни этот рост, ни волосы ее, сиявшие, как золотое пламя, не были причиной, заставившей меня выронить из рук ружье. Это были ее глаза — огромные, глубокие, лучистые.
Они сияли на ее белом лице, точно были холодным, белым пламенем самих звезд — такие же спокойные, как звезды.
Шагах в пятидесяти от женщины стояли Руфь, Дрэк и Чиу-Минг и смотрели на нее, не сводя глаз. Она движением подозвала их к себе. Руфь побежала к ней, Дрэк продолжал прикрывать собой девушку, но Чиу-Минг не тронулся с места. Глаза женщины обратились ко мне и к Вентнору. Она и нас подозвала жестом.
— Скорее, — шепнул мне Вентнор.
Мы побежали. Наш бег точно нарушил какое-то очарование, и снова за нашими спинами поднялся гул и звон оружия.
Женщина высоко подняла голову. Металлическое облако ее волос сияло, пламенело. Из закинутого назад горла раздался вибрирующие крик, гармоничный, нежный, точно золотой. Прежде, чем крик этот замолк, из расщелины с невероятной быстротой полился поток металлических шаров, кубов, пирамид. Не таких маленьких, как те, которые мы видели в крепости, а фута в четыре высотой, с мириадами сверкающих точек на блестящей поверхности, точек, странно похожих на немигающие глаза. Расщелина без конца извергала эти непонятные металлические предметы, они стекались в одно место и образовали баррикаду между нами и вооруженными людьми. Их встретил дождь стрел. Снова раздался клич женщины — золотой, повелительный.
Шары, кубы и пирамиды соединились и то, что я увидел, было похоже на тающую ртуть. Из этой массы вверх поднялась толстая и прямоугольная колонна. С правой и с левой ее стороны выскочило по три руки, три руки, которые все росли и росли. Вот перед нами стояла огромная колонна, геометрическое чудовище. Ее венчали два больших шара. Слева и справа, невероятные, узловатые руки, футов по пятьдесят в длину, размахивали и извивались, странно напоминая движения боксера. В конце каждой из этих шести рук были собраны в кучу шары, к которым примкнули пирамиды. Это было внушающей ужас пародией на многозубцы гладиаторов, когда они дрались перед Цезарем.