— А я все еще рабфаковец, — вздохнул Клим.
— Ничего, я тебя подгоню. Ну, идем садиться, да и домой.
Они вышли на какую-то террасу, где Глеб отворил дверку, похожую на дверь лифта.
— Шагай!
Клим вошел и опустился на кожаное сиденье. Было темновато.
— Мы за городом? — спросил Клим.
— Да, недалечко. В санатории.
— А ты в Ленинграде живешь?
— Пока в Ленинграде. Сейчас строительный сезон. Время дорого. Через месяц на дачу переберемся.
— Это зимой-то?
— Разумеется. Не в городе же зиму жить. Это летом в Ленинграде хорошо, а зимой — в деревне рай.
— Домой на трамвае поедем? — спросил Клим, стараясь не думать пока о некоторых нелогичностях.
— Как? На тра… Ах, да! Я уже и забыл… А что, может у тебя еще трамвайные талоны сохранились? Побереги, брат, хорошие деньги можешь получить за них…
Глеб опять расхохотался, потом взглянул на Клима и спросил:
— А этот способ передвижения тебе не нравится? Да что мы в потемках сидим, как совы? Ну-ка, немножко…
Глеб дернул какой-то шнурок. Со стороны Клима поднялась шторка. Клим взглянул в окно и ничего не мог понять. Вокруг-хорошо промытая, пронизанная солнышком осенняя голубизна неба, кое-где белеют обрывки слегка подрумяненных облаков.
— Где мы, Глеб? — с испугом вырвалось у Клима.
— То есть как — где? В машине. Что ты, как будто собираешься чихнуть, Клим? А, дьявольщина… все забываю, что ты человек каменного века и тебе каждый пустяк требуется разжевать…Вот так будет лучше… Смотри и слушай…
Глеб подергал за шнурочки. Со всех сторон открылись шторки. Теперь голубизна плыла отовсюду, даже под ногами. Климу в первую минуту показалось, будто провалился пол и он опасливо подобрал под себя ноги.
— Что? Боишься? Не трусь, прочно и безопасно. Гораздо безопаснее, чем у нас в общежитии, где штукатурка с потолка падала. Помнишь? Так вот, считай это поездом или трамваем, как тебе больше нравится. Машина эта — индивидуальная, числится за мною, как за спецом, которому по роду работы необходимо быстро и часто передвигаться. Это у нас обычный способ передвижения. Есть, разумеется, также машины общего пользования. Да, вон, смотри, как раз одна из таких машин летит к нам навстречу.
Клим взглянул по указанному направлению. Бесшумно и быстро надвигалось огромное сигарообразное тело, издали напоминавшее небольшую тучку. Глеб нажал одну из кнопок на распределителе. Что-то мелодично и замысловато прозвонило над ухом.
— Четверть двенадцатого, — сказал Глеб. Значит, это — одиннадцатичасовой пассажирский Ленинград — Варшава.
Огромный силует стремительно промелькнул мимо и скрылся где-то позади.