— А отбор — что это?
— Давно его не устраивали. Давняя забытая традиция, где Император будто бы выбирал себе жену. Это, конечно, было формальностью. Скорее он служил придворным. Они и вправду могли там кого-то себе найти.
Я посмотрела на пленника и громко расхохоталась, представив его в фиолетовом платье, танцующим с императором вальс.
— И что нам это дает? — я покосилась на лежащего в гробу гиганта. — Мы же не сделаем его женой императора в замен на сведенья.
— Сделаем. Еще как сделаем, — ответил Сентемар.
В этот момент наш пленник затрясся, потянулся ко мне. Я даже успела испугаться. Но все же снова приложила камень к его лбу. Стены снова исчезли. Передо мной был обрыв, внизу огромная пропасть. А над ней стоял Сентемар. Он словно бы пытался что-то разглядеть внизу.
Тут же рядом появилась фигура в черном балахоне. Она толкнула некроманта и тот с криком улетел вниз.
Чтоб его!
Я метнулась к неизвестному в мантии, ухватила его за руку, и мы встретились взглядами. О боже! Это было мое лицо! Сентемара вниз сбросила я!
Не знаю как, я поняла — это пророчество или что-то похожее на него. Может, у нашего пленника есть дар предвиденья или что-то вроде. Ясно одно — почему-то я убью Сентемара.
* * *
— Он может быть провидцем? — спросила я у Сентемара.
— Да, дар предвиденья есть у многих. Но немногие способныы его развить.
— Я видела там, как я тебя убиваю. Со стороны.
— Но ты же меня не убьешь, — усмехнулся некромант. — Надеюсь. Пошли.
Некромант вошел в один из прислоненных к стенке гробов, а я последовала за ним. Зараза! Я знаю, что Сентемар должен умереть. И что его должна убить я. Но я не хочу его убивать.
А в небольшом гробике с темно-бордовой обивкой ждал целый мир. Даже в магической вселенной я не ожидала чего-то подобного. Высоченные ионические колоны подпирали узорчатый пол. Тот в свою очередь был чистым настолько, что в него можно было смотреться как в зеркало. Огроменные окна были завешены темно-синими шторами. Вдоль стен стояли статуи, изображающие то ли божеств, то ли людей. Одна из них была ну очень похожа на живую. Девушка приблизительно моего возраста.
— Кто это? — спросила я у Сентемара.
— Бывшая, — пробормотал он. — Моя первая любовь в Академии. Случайно вышло. После единственной ночи с ней иначе, как статуей, её не представлял.
— Это ведь иллюзия? — спросила я. — А тот тип, как ты сказал, умеет их отличать.
— Это не иллюзия. Все настоящее. На гроб накладывается несколько заклятий, и внутри него появляется такой себе небольшой мирок. Как в нашем, на колесах. Как бы мы поместились в нем, будь все иллюзией?