– Необязательно. Их по-прежнему накрепко связывают общие воспоминания, это вполне понятно.
– Но десять лет назад Луи угрожал Клаверолю, он сказал ему: “Я не один”.
– Я помню.
– Не так-то просто засунуть паука в чьи-нибудь брюки. Войти к человеку, когда он спит. У пожилых людей чуткий сон.
– Всегда можно добавить наркотик в бутылку спиртного.
– И мы наталкиваемся на тот же подводный камень, – задумчиво произнес Адамберг, выходя во двор. – Нужно запихнуть шестьдесят пауков в эти чертовы брюки. И заставить их укусить человека в одну точку на теле. Вот скажи, ты так сумеешь?
Адамберг сел на каменную ступеньку лицом ко двору, потянулся, расслабил затылок, потом все тело, наслаждаясь теплом. Фруасси раскрошила кекс и высыпала на землю под гнездом.
– Что у нее в корзинке? – с любопытством спросил Вейренк.
– Уверен, что это наш с тобой обед, Луи. На прочных пластиковых тарелках с настоящими металлическими приборами. Качественные холодные блюда: мусс из мяса кабана, киш с пореем, гуакамоле, свежий хлеб – почем я знаю? Или ты думал, что она нам притащит кусок кекса?
Двое мужчин уничтожили всю еду – потрясающую – за несколько минут. Довольная Фруасси убрала посуду и оставила им по бутылке воды.
– Данглар съехал с катушек, – заметил Вейренк.
– Он не тот, что прежде. С ним случилась метаморфоза, в нем появилась какая-то новая черта. Кажется, мы его потеряли.
– Думаю, это что-то личное.
– Против меня? Ты совершил научное открытие, Луи.
– Против тебя, начавшего расследование, а это не одно и то же. Он не хочет, чтобы ты работал по этому делу. Сегодня он должен был признать свои ошибки, он умеет это делать. Только поднять руку – и все.
– Ты предполагаешь, что под камнем прячется угорь?
– Скорее мурена под скалой. Потому что он здорово перегнул палку. И его довел до этого не какой-то теоретический вопрос, не прозорливость и не здравый смысл. Тут что-то личное.
– Ты уже это говорил.
– Очень личное, интимное. Он очень боится – вот о чем я тебе толкую.
– Боится за кого-то?
– Не исключено.
Адамберг откинулся назад, прислонился к верхней ступеньке, прикрыл глаза и поднял лицо, ловя солнечные лучи. Потом сел прямо и позвонил Фруасси.
– Вот еще что, лейтенант. Поищите информацию о Дангларе, и пусть вас это не смущает. У него две сестры, одна лет на пятнадцать старше его, она меня особенно интересует.
– Копаться в семейных делах майора?
– Да, конечно, Фруасси.
Адамберг отложил телефон и снова поднял лицо к солнцу.
– О чем ты думаешь? – спросил Вейренк.
– О том, что ты сказал, – о чем же еще, Луи? “Очень личное, интимное”. Разве есть что-нибудь более личное, чем семья? Ты предположил, что “он очень боится”. За кого? За своих близких. Не тревожь мурену, покушаясь на ее семью.