– Со своей стороны я тоже провел небольшое исследование на территории страны за последние двадцать лет: ни намека на подпольную лабораторию паучьего яда или хотя бы змеиного. Кому придет в голову развлекаться, добывая яд паука-отшельника? – подытожил Меркаде, отпихнув клавиатуру.
Адамберг тяжело опустился на стул и, запустив пальцы в волосы, стал монотонно, раз за разом, зачесывать их назад. Так он делал всегда, когда пытался привести в порядок свой внешний вид – правда, у него это не получалось – или когда хотел прогнать усталость. Есть от чего утомиться, подумал Меркаде: три убитых старика, пятеро подозреваемых – бывших воспитанников приюта, да еще куча изнасилованных женщин, о большинстве из которых мы ничего не узнаем. Не говоря уже о том, что способ совершения убийств до сих пор непонятен.
– Ретанкур и Вуазне сели им на хвост, – повторил Адамберг. – Рано или поздно один из них проявит себя. Не сегодня, так завтра.
– Комиссар, может, вам отдохнуть? На подушках наверху? – предложил Меркаде. – Черт, чуть не забыл! – с досадой произнес он, вставая: вспомнив о подушках и, соответственно, о комнате, где стоял автомат с напитками, он сообразил, что пора идти за кормом.
– У вас есть идея, лейтенант?
– Кот. Пора его кормить. Только представьте, что мне устроит Ретанкур, когда вернется и заметит, что Пушок похудел!
– Можно и попозже, не беда.
– Не вариант. Больше нельзя откладывать вечернюю кормежку, а я и так уже задержался, – заявил Меркаде, направляясь к столу Ретанкур и доставая из ящика кошачий паштет.
Пушок, как бы ни был голоден и недоволен тем, что ужин запаздывает, ни за что на свете не покинул бы свое место, чтобы пройти целых семь метров и потребовать свою порцию еды. Он степенно ждал, когда за ним придут к его ксероксу.
Меркаде повесил кота на руку и взбежал по лестнице на второй этаж в комнату, где стояли автомат с напитками и кошачья миска и лежали три голубые подушки.
Фруасси, слегка раскрасневшись, как раз шла к ним в сопровождении Вейренка, когда Меркаде спустился вниз, таща сытого урчащего кота, которого осторожно уложил на ксерокс. На аппарате ничего не копировали, разве что в самом крайнем случае, потому что это было законное место кота. Но ксерокс не выключали из сети, чтобы крышка не остывала. Адамберг на секунду подумал, что жизнь в комиссариате устроена слишком сложно. Может, он чересчур ослабил узду, когда позволил Вуазне держать на столе журналы по ихтиологии, коту – оккупировать ксерокс, Меркаде – отсыпаться на подушках, Фруасси – делать в шкафу продовольственные запасы на случай войны, Мордану – увлекаться сказками о феях, Данглару – досаждать всем безграничной эрудицией, Ноэлю – проявлять сексизм и гомофобию, а своему разуму – плыть по воле волн?