Мысли в поезде. Ваш доклад: изнасилованная женщина, обрести власть над ядовитой жидкостью, убить агрессора, обернув жидкость против него. Может ли жертва насилия из тех же соображений развернуть террор при помощи ядовитых тварей?
И получил ответ:
Мысли в машине. Еду в Париж, диктую Ламару. Да, конечно. Фобии: змеи, скорпионы, пауки, всякое существо, способное насильно впрыснуть смертоносную жидкость. Это очень интересно, но ни к чему не приведет.
Не страшно.
– Он так ответил? – спросил Вуазне у Ламара. – “Не страшно”?
– Ну да.
Усталый Вуазне гадал, как после провальных итогов следствия у Адамберга еще остается желание углубляться в такие дебри. Он не знал, что Рафаэль вырвал брата из паутины отшельницы с луга Альбре, вернув ему легкость и свободу движения и мыслей.
Настала очередь Ирен, которой Адамбергу было позволено звонить по номеру Элизабет, и он стал искать подходящий предлог, чтобы задать ей вопрос. Не нашел, решил больше не ломать голову и написал:
Ирен, как зовут женщину, с которой вы вместе снимаете жилье?
Луиза Шеврие. А вам зачем?
Это “зачем” было более чем справедливо.
Я знаком со специалистом по боязни пауков. Вероятно, он мог бы ее проконсультировать.
Он не был уверен, что существует термин “арахнофобия”, и попытался обойти препятствие, поэтому сообщение показалось ему не таким убедительным, как он хотел.
Она не станет с ним встречаться. Мужчин на дух не переносит, и от этого ее жизнь не становится легче.
Я просто спросил.
Ложь, подумал Адамберг и поморщился. Ирен была такой непосредственной, а он обманывал ее ради достижения своих целей, ради того, чтобы проверить “мысли в поезде”, которые ни к чему не вели, как справедливо заметил Вуазне. Затем он написал Меркаде:
Поищите, было ли изнасилование женщины по имени Луиза Шеврие 73 лет.
Это срочно?
Это нужно, чтобы кое-что понять.
Адамбергу довольно долго пришлось ждать ответа, он даже успел снова задремать.
Изнасилована в 1981 году в возрасте тридцати восьми лет в Ниме, черт бы его побрал. На этот раз насильник был арестован: Николя Карно, получил пятнадцать лет. Проверил: никакой связи с сиротским приютом, ни у нее, ни у него. Черт, я ее пропустил. Потому что суд был в Труа. Не знаю почему.
“На этот раз насильник был арестован”. Адамберг слышал, как Меркаде произносит эти слова. Ему была известна мрачная статистика: каждые семь минут в стране совершается изнасилование, но только один-два процента преступников получают срок. Могла ли одна из этих женщин до того бояться ядовитых пауков, что у нее развился невроз? До того, что она представляла себе, как они обступают ее со всех сторон и трогают своими мохнатыми лапками? Или, наоборот, вступить с ними в сделку и завладеть ядом, чтобы насильно забрать жизнь преступника?