Паук и его мохнатые лапы, о которых подумал Адамберг, как нельзя лучше вписывались в гипотезу о мести за насилие, поскольку ассоциировались с мужскими руками, стискивающими жертву. По сравнению со своими ядовитыми конкурентами – змеями, скорпионами и даже шершнями, осами и другими агрессивными тварями – мохнатые лапы давали паукообразным – пауковидным, паукоидам? – значительное преимущество, хотя у пауков-отшельников и нет ворсинок. И еще один козырь: после спаривания самка паука часто убивает самца, хотя среди пауков-отшельников такое не практикуется. В пользу отшельников говорит и то, что они существа пугливые, проводят жизнь в норах, подальше от людей, и осмеливаются выбираться наружу, только когда вокруг никого нет. Да, подумал он, стараясь поставить себя на место женщины, подвергшейся насилию, да, паук-отшельник – хороший спутник, с которым можно связать жизнь. Если точнее, то благодаря своим лапкам, лишенным волосков, в каком-то смысле женственным, он кажется более дружелюбным. И в то же время он носитель ядовитой субстанции, разрушающей плоть и кровь.
Он оторвал взгляд от холмов и колоколен, проплывавших у него перед глазами, и в очередной раз задал вопрос Меркаде:
Вы можете узнать, кем работала Луиза Шеврие?
По информации Фруасси, она работала няней.
Где?
В Страсбурге.
Когда?
В 1986-м и еще несколько лет.
Страсбург. Он вспомнил величественный собор. Потом колокольню – другую, куда более скромную, в сиротском приюте “Милосердие”. И эта колокольня все так же возвышалась над зданием его расследования. Над его мыслями.
Замедленный темп, в котором отвечал Меркаде, свидетельствовал о том, что лейтенант находился на краю своего привычного забытья. Комиссар отложил мобильник, сообразив, что вопрос, как правильно говорить: паукообразные, пауковидные или паукоиды, – может и подождать, и закрыл глаза. Двенадцатичасового сна ему не хватило.
Утром Адамберг шел в комиссариат, наблюдая за несколькими чайками, летевшими с ним от самого острова Ре. Он уверенно держался на ногах, не тер затылок и больше не чувствовал присутствия призрака.
Тем не менее он шагал медленно, не торопясь на работу, раздумывая о совещании, на котором ему предстояло в присутствии своих измученных подчиненных обсуждать бесспорный крах расследования. Он возвращался из путешествия, куда позвал их всех, кроме Данглара, как потерпевший поражение капитан на судне, потерявшем мачты и продырявленном острыми скалами неопровержимых фактов. С первых же его неуверенных шагов коллеги поверили ему, они пошли за ним, а теперь вынуждены в молчании вернуться в родную гавань, в зал капитула, в полный штиль. Жанно не арестован, Луи, Марселю и другим состарившимся жертвам обвинение не предъявлено. Однако он чувствовал некое удовлетворение оттого, что эти пожилые мужчины, эти пострадавшие от укусов мальчики из приюта “Милосердие” никого не убили. И несмотря на то, что его постигло разочарование, что его поиски бесславно уперлись в тупик, победа, которую ему преподнес брат, вернула ему уверенность и придала легкости. Разрозненные мысли беспорядочно роились у него в голове, словно выпущенные на волю микроскопические шарики, заполняя его разум клубящимся газом и создавая шум, но не стремясь производить хоть какое-то полезное действие.