– Понятно.
– Ты ничего не замечаешь?
– Только одно – голубя. Это дикий лесной голубь.
– Этим и объясняется суета пузырьков газа вокруг этого голубя. Ты сказал, их там много.
Адамберг придвинул к себе блокнот и прочитал:
– “Забыл слово “голубятня”. Голубь со связанными лапками или боязнь быть обманутым. Все время воркует”. Вот дерьмо-то, Луи, нужно было читать не просто “голубь”, а “лесной голубь”. Это был лесной голубь.
– А это, как я тебе уже говорил, одно и то же.
– А дальше, Луи, дальше? – проговорил Адамберг, тряся блокнотом. – К чему привязывается этот лесной голубь? Черт побери, Луи! Ты же сам сказал!
– Я?
– Господи, Луи, конечно ты! Это тут написано! Мне пришлось дописывать строчку: “Мартен-Пешра = голубой зимородок. Вопрос закрыт. Или не закрыт”.
– Я тебе сказал, что ты не прочитал бы мне это, если бы вопрос действительно был закрыт.
– А почему он еще не закрыт?
Адамберг на секунду прервался, сделал большой глоток кофе и снова заговорил:
– Устал, – признался он.
– Ты тоже? Все эти ведра с водой.
– Ведра ни при чем. Помолчи, а то из-за тебя я могу запутаться. Вопрос не закрыт, потому что голубой зимородок и лесной голубь. Улавливаешь связь?
– Это названия птиц.
– Не только, еще это двойные названия. Двойные, Луи. Теперь улавливаешь?
– Нет.
– В сообщении Ретанкур было две фразы. Первая: “Все время воркует”.
– Ты мне читал.
– И вторая, связанная с ней. Все связано, Луи. Пузырьки газа танцуют все вместе, держатся за руки, и от этого нельзя отмахнуться. Другая фраза Ретанкур: “Там все скрипит”. За какую руку они держатся, эти фразы?
– Извини, мне нужно заказать порцию арманьяка, – прервал его Вейренк, сбитый с толку бессвязными речами Адамберга.
– Мне тоже, возьми две порции.
– Тебе тоже? – с сомнением уточнил Вейренк, встревоженный неразберихой в голове комиссара.
– Да.
– Порцию чего?
– Порцию чего-нибудь. Ты понимаешь, что их связывает? Место. Место действия. Место, где кто-то все время воркует. Место, где что-то все время скрипит. Скрип – это когда что-то трется, что-то не стыкуется.
– Ретанкур говорила о доме Луизы.
– Да, именно так, Сократ. Ты понимаешь, к чему нас это приведет, если ты просто свяжешь это с лесным голубем и двойными именами?
Официант поставил на стол два стакана, и Вейренк сразу же отпил половину арманьяка.
– Если просто – не понимаю, – сказал он.
– Это соотносится с фамилиями и именами тех, кто живет в этом доме. Со значением имен и фамилий. Ты помнишь, как я ошибся относительно фамилии Луизы? Шеврие? Сеген?
– С чего ты решил, что ошибся? Еще не получены результаты ДНК зубов. Черт, ты же сам захотел провести раскопки, чтобы их найти!