Как и предсказывал Вейренк, доктор Ковэр, едва затронув эту тему, снова стал спокойным и даже сосредоточенным, почти печальным. Может быть, он научился так много смеяться и так наслаждаться пирогом, чтобы хоть на время забывать о восьмистах семидесяти шести искалеченных судьбах, которые он отследил шаг за шагом.
– Они всю жизнь общались.
– Ну надо же! Банда и в зрелом возрасте не распалась?
– Нет, она вновь собиралась ради пастиса, по крайней мере двое из них.
– А потом они умерли, – подытожил Вейренк.
– Я должен был догадаться. В конце концов, вы полицейские. Значит, кто-то умер. Что с ними случилось?
– Они скончались в прошлом месяце с интервалом восемь дней, – сообщил Адамберг. – Оба от осложнений после укуса отшельника. Паука.
Лицо доктора Ковэра окаменело. Ни слова не говоря, он сложил стопкой тарелки, собрал стаканы, потом, так и не завершив свой отвлекающий маневр, подошел к этажерке и взял с нее картонную папку блекло-голубого цвета. Он с серьезным видом положил ее на стол между двумя следователями, не спуская с них глаз. На крышке был большой ярлычок, который много раз подклеивали – за столько-то лет. На ярлычке надпись чернилами, каллиграфическим почерком: “Банда пауков-отшельников”. И чуть ниже и мельче: “Клавероль, Барраль, Ламбертен, Миссоли, Обер и К>о”.
– Что все это значит? – спросил Адамберг после более чем минутной паузы.
– Это значит: “Кто жил с пауком-отшельником, тот от паука-отшельника и погибнет”. Разве нет?
– Нельзя погибнуть от паука-отшельника, – рассудительно заметил Вейренк.
– Нет, но с его помощью можно нанести жуткое увечье. Это, среди прочих зверств, было одним из их излюбленных развлечений, если не считать сексуального преследования.
Ковэр достал из папки серию снимков совсем маленьких мальчишек. Он выложил перед полицейскими фотографии, хлопнув ими о стол, словно игральными картами.
– Это их работа, – произнес он с отвращением. – Одиннадцать малышей, одиннадцать жертв их жестокости и их пауков. Вот эти четверо, – сказал он, показав пальцем на снимки, – получили сухие укусы. Эти – с половинной дозой яда. А вот здесь, на руке малыша Анри, видно пятно диаметром девять сантиметров. Его вылечили, как и этого мальчика, Жака. А вон те пятеро получили серьезные увечья, взгляните.
Адамберг и Вейренк по очереди передавали друг другу эти пять фотографий. Один мальчик лет четырех – с ампутированной ногой, другой – без ступни.
– Эти двое были укушены в сорок четвертом. Луи и Жанно, четырех и пяти лет. В это время у нас только появился пенициллин. Первые партии целиком отправлялись на фронт после высадки в Нормандии. Вылечить детей и спасти их конечности от гангрены было невозможно. Пришлось ампутировать. Отец прибег к правосудию. Клавероль, Барраль и Ламбертен провели восемь месяцев в исправительном учреждении. “Паучий кошмар” на время прекратился. Но когда они вернулись, то опять взялись за свое.