Сколько горя лежало на весах его тщеславия и все напрасно. Зато теперь любое дыхание жизни приносило истинное наслаждение и желание поделиться этой радостью с другими, но прежние пути были закрыты. Он даже не пытался что-то пробовать. Огромное множество сказочных фантазий так и не были записаны, они приходили к нему по ночам.
Теперь ему было слишком много ночи для сна, и он лежал в темноте, вытянув руки поверх простыни и глядя вверх на потолок, где блуждали таинственные огни в сопровождении не менее таинственных шорохов и звуков. Все это рождало в работящем мозгу ирреальный мир, где он с удовольствием блуждал. Иногда в сказочную канву вплетались реальные, но далекие персонажи. Они приносили с собой беспокойство и тревогу в этот идеальный мир. В какой-то момент ночного бдения он вдруг ясно понял, что ему не удастся раствориться в своих фантазиях, пока эти призраки прошлого не получат от него свои моральные долги, и он решил уплатить по векселям.
Его поверенный звонил из Москвы, докладывая о переговорах. Это Кэролайн в своей международной среде отыскала этого Марка Бернштейна, «которому можно доверять», и он доверил больше, чем кому-либо другому. Странновато было обсуждать с человеком, которого даже не видел, семейные, почти интимные дела. Александр настолько отвык от этого, что то и дело смущался, а иногда даже стыдился. Ему было стыдно за Эльвиру, торгующуюся по мелочам, его смущало, что Марк знает об отношении детей к нему, что Соня отказалась от встречи с отцом. Но надо отдать должное этому неведомому Марку, что он был удивительно тактичен и щепетилен, за что Алекс мысленно благодарил еврейские корни и наследственное воспитание. Он даже подумал, что Марк способен помочь ему здесь справиться со всей приглашенной ордой, выполняя функции посредника или душеприказчика, о чем и было сказано в сегодняшнем телефонном разговоре. Марк почти согласился, хотя и просил время подумать. Но Алекс уже знал, что может на это рассчитывать.
Ольга сидела на кухне и смотрела, как они двигаются: пара стаканов, солонка, открывалка и зубочистки маршировали, позвякивая, к краю. Набор инструментов всегда был разный, и ей нравилось наблюдать за их рискованным походом и спасать их на самом краю пропасти. Ольга чувствовала себя спасателем, от вибрации казалось, что они трясутся от страха, но неумолимо движутся навстречу гибели. Последний аккорд барабана, и стиральная машина стала затихать. Сквозь умолкающий звук послышался жалобный призыв «мама» из спальни сына.
— Что это такое? Ты почему не спишь? — строго по-матерински произнесла Ольга, входя в полумрак детской.