— Откуда такая свеженькая?
— Из новеньких, разве не слыхал?
— Слыхал. А зачем сюда привела?
— Сама напросилась. Она задает слишком много вопросов.
Эти двое разговаривали поверх Марфинькиной головы, как будто та была неодушевленным предметом. Неряшливый кругляк отступил на шаг, чтобы лучше разглядеть пришелицу.
— Что ты хотела знать, детка?
— Я… хотела… мне интересно… в общем меня интересует… Выбор.
— Вот как? Ну, задавай свои вопросы.
Наступила неловкая пауза, Марфинька полуобернулась к «Шапочке», чтобы та пояснила, что все это означает.
— Детка, это Отщепенец, он вне общества, когда-то он был Чупа-Чупсом.
Ничего не понимающая Марфинька продолжала таращиться на «Шапку», та смутилась.
— Я тебе солгала, когда сказала, что никто «оттуда» не возвращался.
«Вот это да!» — от страха Марфинька забыла формулировки всех мучивших ее вопросов. Вокруг чувствовалось некое оживление, все зашевелились.
— Расскажите, пожалуйста…
— Милая, за такие откровенности могут и выпихнуть.
— Но ведь закон запрещает…
— Закон… закон — это Пряник. Во имя порядка и ради сохранения законности, это он так говорит.
— Хотя бы скажите, к Выбору надо стремиться или избегать его?
— М-м… и то и другое глупо. Чему быть, того не миновать.
Вокруг пихались все сильнее, среди крошек и трухи замелькали фантики.
Марфинька с интересом наблюдала, как шоколадная элита прокладывала себе путь локтями.
— Конечно, я понимаю. Вот и ответ на мой вопрос. Вряд ли кто-нибудь стал так прятаться от своего счастья.
«Шапочка», оттесненная от Марфиньки потоком беженцев, приложила усилия и вернулась к ней.
— Зря ты так думаешь. Они боятся неизвестности, недостаток информации порождает страх и религиозные предрассудки. Скажи ей, Отщепенец, свои ощущения.
— Подхватили, раздели догола… потом… меня лизали… это очень приятно. Потом отвалилась палочка, и я очутился во рту…
— И…?
— Меня почему-то выплюнули обратно в вазу, униженного и оскорбленного. Больше ничего. Теперь влачу… Ой, Пряник, пардон, я смываюсь.
Куда он подевался, Марфинька не поняла, но он исчез. Видимо, именно это качество помогало ему так долго жить на дне.
Пряник, увидев Марфиньку, вдруг остановил свое стремительное продвижение.
— Быстро ты, детка, научилась правильно действовать. Молодец, так держать.
И продолжил свое бегство, а Марфиньке вдруг подумалось, что вряд ли его уродливое тело могло остановить на себе Выбор. Ну да ладно, пусть думает, что он в опасности. Ничего этого она не произнесла вслух, только сказала «Шапочке»:
— Я пойду.
— Куда?
— Наверх.
— Там опасно.
— Разве это опасность, когда это так приятно?