Температура понижалась, сказывалось приближение предгорья. Дорога из грунтовой превратилась в каменистую, что отражалось на тряске.
И вот Александр снова здесь, на том самом месте, где он осознал, что жизнь его закончена. Небольшая долина с ручьем среди неряшливых, усеянных мелкими камнями склонов.
Трудно понять, что привлекало его в этом мрачном пейзаже. Только пучки пожелтевшей травы, уцелевшей от коз, напоминали о весеннем великолепии, о буйстве красок в период цветения. Лишь небо нарушало этот обет воздержания, оно полыхало пронзительной, неприличной синевой, в которой проплывали столь же пронзительной белизны облачка из небесной ваты.
Александр примостился на огромном валуне у самой воды. Этот камень за удобство он называл «кресло», и действительно, тело, водруженное на него, напоминало развалившееся в мягком кресле у телевизора, только вместо говорящего ящика был нашептывавший дрему ручей. Раньше он мог часами наблюдать, как в кристально чистой воде перекатываются камушки, одни на месте, другие вниз по течению. Сейчас он снова попался в эту ловушку.
Никакие мысли в это время не посещали его, еще не привыкшую к воскрешению, голову. Когда Алекс смог оторваться от ненаглядного зрелища, он поднял голову вверх и обомлел.
Высоко, выше вершин, прямо над ним кружил стервятник. Он снова и снова заходил на новый круг, в центре которого был Александр. Говорят, хищники чуют болезнь и немощь добычи, но… он им не по зубам. Алекс бессмысленно обозлился и бросил камень в недосягаемую высоту. Злоба родила в нем новый прилив сил и «ты добычи не добьешься…» эхо унесло вдаль. Стервятник улетел, то ли насмотревшись на это безобразие, то ли наслушавшись.
Какое-то беспокойство, рожденное шумом, заставило Александра обернуться назад. По пологому склону, лениво, один за одним, срывались вниз небольшие камни и приближались к Алексу. Никакой опасности этот хилый камнепад не представлял, но он на всякий случай поднялся.
Уголком глаза Алекс зафиксировал какое-то движение в стороне, обернулся. Из ложбины между склонами на него катилось огромное нечто, на подобии лежащего у ног смирного каменного кресла. Только это кресло было бешеное, необузданное и приближалось по угрожающей траектории. Надо было бежать, ведь это могло быть лишь началом.
С легкостью кошки перепрыгнув ручей, Алекс стал взбираться по противоположному склону, при этом прекрасно понимая, что излишняя торопливость и здесь может привести к беде. Лишь добравшись до тропинки, он решился обернуться.
Все улеглось, но новое «кресло» причалило к старому, слегка подмяв его под себя. Да, могли быть жертвы.