В ответ раздались лишь сдавленные рыдания. Ну, нет, это уже чересчур!
— Убирайся вон, мерзкая ведьма! — заорал я, влетая в гостиную.
— Крис! Ты что, подслушивал под дверью?! — в глазах мамы застыл ужас.
— Убирайся вон! — медленно повторил я, не сводя взгляда с Кимберли.
— Вот-вот, полюбуйся, что за чудовище ты вырастила на свою голову, — прошипела тетка. — Ноги моей больше в этом доме не будет!
Она выскочила из гостиной, как ошпаренная, а я присел на подлокотник маминого кресла и обнял ее худенькие подрагивающие плечи.
— Крис, все, что она тут говорила — это полная ерунда! Мы обязательно победим эту проклятую астму. Ты же сам замечаешь улучшения, разве нет?!
— Конечно, мам! Да я здоров, как бык!
И тут она снова разрыдалась. Ну, вот где логика?
Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а, может быть, и себе. Тоска по пониманию. Вот чем я болен — тоской по пониманию.
Аркадий и Борис Стругацкие. «Улитка на склоне»
Весь следующий месяц я был просто паинькой: до ряби в глазах разбирал сольфеджио, дышал ингаляциями с горькими травами, зубрил неправильные глаголы и даже не шатался ночами по Луне. Все равно Роба услали в клинику, а без него это стало совсем не так интересно. Обидно, что мы с ним даже попрощаться не успели. Он не выходил на связь несколько дней, а затем прислал короткое сообщение, что, дескать, сейчас проходит комплексную диагностику на ультра-современной аппаратуре и чувствует себя настоящим космонавтом перед полетом. В медицинском центре строгий карантин, даже ближайшим родственникам навещать запрещено. Свой майджет ему пришлось сдать, чтобы звонки и разговоры не нарушали покой пациентов.
Ну что ж, как выяснилось, не так уж страшно в клинике на самом деле, как мы тут напридумывали. Хоть одна хорошая новость! Интересно, удалось ли ему незаметно пронести в палату кораблик или он пылится сейчас где-нибудь на темном складе?
Все эти дни в мыслях я постоянно возвращался на Каштановую аллею. Вспоминал разговор с Келлером и его наполненный музыкой и запахом цветущих деревьев дом, но чаще — пухлую теплую ладонь Анники, доверчивый взгляд ее круглых, как пуговицы, глаз. И то, как напряглась спина Хайди, когда малышка спросила, приду ли я в гости. «Конечно!», — пообещал я, лишь бы только она выпустила мою руку. Но нет смысла обманывать себя — я на самом деле хотел увидеть их вновь. Вот только как улизнуть из дома? Еще одна внезапная «поломка» Грейси выглядела бы крайне подозрительно. Еще, чего доброго, мама решит отправить ее в утиль. Она давно уже поговаривает, что пора отправить Грейси на пенсию и завести хаусхэлпера седьмого поколения, но я, если начистоту, чертовски привязан к старушке. Она живет с нами, сколько я себя помню. И пусть кто-то сочтет меня ненормальным, для меня она гораздо больше, чем базовая модель GRS-243 с голосовым управлением. Она — Грейси, наша Грейси, и этим все сказано.