Наконец Николай позвал ее к матери. Ольга видела, он как-то особенно внимательно посматривает на нее, как бы заново оценивая со стороны. "Нервничает, боится, понравлюсь ли матери. Что ж? Естественно. Хочет, чтобы понравилась матери". Но почему-то было не очень спокойно, и она со страхом предстала пред очи высокой худой старухи, с острыми плечами и прямой, негнущейся спиной. "Очи" холодно разглядывали ее, и Ольга смешалась, не зная, как себя вести, что говорить, и рассердилась на Николая: "Неужели не догадывается, как ей неловко, не поможет, нечуткий". А старуха после каких-то незначащих фраз проговорила сквозь зубы:
- Я вас по карточке знаю. Там вы молоденькая...
- Мама! - с укором остановил Николай.
- Что - мама? Я про то, что Ольга Денисовна...
- Зови ее Олей, мама.
- Вроде неудобно по первому знакомству без отчества, да и не девочка.
- Я говорил, мама, да, она старше. Ну и что?
- Коленька, а я и говорю: кто тебе по душе, та и мне по душе.
- Браво! Полный контакт. Оля, садись сюда, - повеселел и захлопотал Николай. - Мама, я стол накрою, не беспокойся. Оля, я живо. Здорово, что наконец я тебя к нам привел.
Он выбежал на кухню, вернулся со стопой посуды, принялся накрывать на стол, чуть не выронил тарелку, подхватил на лету, подмигнул Ольге.
- Только я по своей прямоте, если что вижу неладно, промолчать не стерплю, - медленно заговорила мать.
- Что, мама, неладно? - напряг брови сын.
- На побегушках видеть тебя мне все равно, что по сердцу ножом. Он у меня холеный, - обращаясь к Ольге, тем же ровным голосом продолжала она, сама не доем, не досплю, а ему и обед и спокой.
- Что вы хотите? - резко бледнея, еле сдерживаясь, чтобы не вскочить, не убежать, спросила Ольга.
- А то, что больно скоро вы кухарничать его приспособили.
- Ма-ма! - тихо, грозно произнес Николай.
Она поглядела на него с удивлением, как бы не узнавая. Помолчала. И миролюбиво:
- Ну и ну! Уж и пошутить нельзя. Свои люди, прятаться не к чему.
Николай обрадовался, что мать пошутила, но напряженность осталась. За столом все чувствовали себя скованно. Было скучно. Николай старался, но не мог быть тем живым, простым и милым, каким его Ольга знала. Старуха молча, нехотя ела, гостью не потчевала. Потом длинно и нудно принялась рассказывать, как растила сына одна, без мужа, всю жизнь ему отдала, работала по две смены на складе приемщицей, отказывала себе во всем...
- Спасибо вам, - сказала Ольга, разом прощая ей уколы и недоброту.
Старуха вдруг как бы вся напряглась, худая, длинная, с прямой спиной, и острыми плечами.