Виктор Иванович даже тихонько простонал, вспоминая, каких усилий стоило ему добиться директорства в этой школе, где учительский коллектив, традиции, репутация лучшей в городе были созданы до него, не его трудами, и где он получил благоустроенное жилье на первом этаже, вместо прежней одной комнатушки на всю семью в коммунальной квартире. А в перспективе жилищный кооператив в центре города, в районе бульваров. Виктор Иванович стукнул кулаком.
- Черт! Черт и дьявол! - выругался директор.
Никогда ничего не давалось Виктору Ивановичу даром или хотя бы легко. Всего добивался тяжким трудом. Если бы только трудом!
Всякий раз, когда приходилось идти на сделки с совестью, Виктор Иванович страдал. А приходилось. Не постоянно, но приходилось. Виктор Иванович мучительно помнил все эти случаи. Значит, не совсем угасла совесть? Почему угасла? Чепуха! Другие и не на такое идут. И ничего. Сходит. Да еще в почете, продвигаются, повышаются, уважаются...
А он, интеллигентик, хлюпик, несмотря на солидную фигуру, плотные плечи, благообразно спокойную физиономию, он помнил все случаи, и его обжигало стыдом.
Вот... например... а... и вспоминать тошно. Вот, например, батюшки мои! Лет двадцать тому другой давно позабыл бы, а он все держит на сердце. Он был молод, холост, свободен, в сущности, ни от кого не зависим, когда его послали обследовать преподавание одного чудака старикана, биолога, о котором (Виктору Ивановичу было это известно) в роно сложилось неблагоприятное мнение. В ту пору кукуруза была "царицей полей". Надо же было тому старикану (Виктор Иванович как сейчас видит его - в потертом пиджачишке, высокий, костлявый, с растрепанной шевелюрой и какой-то сумасшедшинкой в запавших глазах), надо было этому одержимому пуститься при постороннем рассуждать о вреде распахивания окских заливных лугов. Да как! С дрожью в голосе, почти со слезой. Он, видите ли, родом оттуда, ему жаль заливные луга на Оке; он, видите ли, считает кукурузу южной культурой. Скажите, какой сельхозминистр отыскался! Ты - учитель и обязан давать учащимся сведения в объеме программы и освещать соответственно установке данного времени.
Виктор Иванович присутствовал наблюдателем на уроке один. Можно бы промолчать в роно об антикукурузных настроениях чувствительного биолога...
После он всячески старался его избегать, но, как ни старался, встретил однажды у входа в кино. Виктор Иванович хотел вильнуть в сторону, старик заступил дорогу.
- Молод еще, а уже доносчик, да усердный.
Старик сказал тихо, даже без гнева, скорее печально, но вокруг услыхали. Виктора Ивановича хлестнуло как плетками несколько взглядов... И тогда, и потом, и сейчас даже втихомолку он избегал признаваться себе, что это были за взгляды.