— Лишь того человек не выдержит, чего ему Бог не пошлет.
А пока главным во всем происходившим был полный разгром и грабеж редакции (пока еще первый в истории «Гласности»). Без всяких документов и оснований было конфисковано и куда-то вывезено все, что было в довольно большой даче: пятьсот номеров «Гласности» — полные тиражи по сто пятьдесят экземпляров (мы уже дошли до такого величия) номера девятнадцатого и двадцатого и остатки тиражей предыдущих номеров, весь до последнего листочка громадный архив «Гласности»: тысячи писем, заявлений и документов пришедших за год со всех концов страны, все исходные материалы к украденным номерам «Гласности», так что эти номера мы не смогли восстановить, тысячи номеров самиздатских газет и журналов — поразительная библиотека подлинно свободной печати в России и других республик Союза, которую, вероятно, больше никому не удалось собрать и даже память о многих газетах и журналах уже не восстановить. Только «Гласность» и наш профсоюз получали все независимые издания того времени.
Часть полуразломанной мебели нам месяца через два вернула областная прокуратура.
Так закончился первый период работы «Гласности». В нем было все, что повторится еще не раз: убийство, разгром и грабеж и что уж совсем привычно — потоки лжи. И это был единственный раз, когда вокруг не было абсолютного молчания и равнодушия. Оно уже было в СССР, но его еще не было в остальном мире.
Но было и другое — уверенность, что ты делаешь то, что должен и что никто кроме тебя этого не сделает.