- Алексей не большевик! - немедленно вступилась за меня Саша.
- Милочка, ваш муж пока не большевик, - Любовь Евгеньевна выделила голосом слово "пока". - Сейчас не боится ни Бога, ни Дьявола, вы молоды, он может схватить тебя в охапку, увезти на Кавказ и начать жизнь заново. Но попробуй, представь его лет в сорок, перекрученным радикулитом, с тремя детьми, тещей и дачей, или, - тут ее губы язвительно покривились, - оторви его от бананов два раза в год. Что выберет он? Что выберешь ты?!
- Выберу водку, что тут непонятного? - я опрокинул рюмку в горло, дождался, пока жгучая волна прокатится по горлу и дальше вниз, до самого желудка. - Интересно, как она через желудок попадает в душу?
- Леш, пойдем домой? - в голос Саши пробились нотки паники.
Писать для денег или для души? Мое сознание рывком сдвинулось на следующий уровень понимания: мне не нужно ни того, ни другого! Для денег надо было год назад ехать с Мартой в штаты, а не к Троцкому и Блюмкину на Принкипо. Что же касается души... пора, наконец, сказать честно хотя бы самому себе: я инженер, инженер, черт возьми, а никакой не писатель. У меня нет воображения, я не умею ничего выдумывать. Я должен знать все до последней прожилки, иначе я ничего не смогу написать. Какое там к черту моцартианство, веселье над рукописью и легкий бег воображения! Самый маленький текст требует от меня работы землекопа, грабаря, которому в одиночку предстоит срыть до основания Эверест. Перелицовка Хайнлайна никакое не творчество, а расчетливое ремесленничество. То есть на этом банкете я самозванец!
Коварный план Бабеля раскрылся передо мной во всем своем мрачном блеске. В руку каким-то мистическим образом попала загодя наполненная Зазубриным рюмка.
Тост родился сам собой:
- Никогда не путешествуйте с мертвецами!
Издание книги затянет время. Промедление убьет волю. Без воли мы поедем в ад в компании мертвецов. Горький уже подрядился к ним Хароном.
- Саша, ты как всегда права! Нам пора отсюда валить. Срочно, насовсем.
- Ах, какой он у вас решительный, - притворно восхитилась, а на самом деле, верно, испугалась Любовь Евгеньевна. - Берегите его, милочка, вам крупно с ним повезло. Но погодите, - она запустила руку в лежащую на коленях маленькую сумочку, пошарилась в ней, и скоро вручила Саше сложенный вдвое конверт. - Насколько я помню, вы любите читать письма. Попробуйте это, но только дома.
- Спасибо, - поблагодарила Саша.
- Спасибо, - вторил я ей, поднимаясь со стула. - В которой стороне выход из этой чертовой мышеловки?
Писательскую пирушку мы покинули в высшей степени вовремя. Дрянная водка, да с непривычки... дорогу до дома я запомнил весьма фрагментарно, а как уснул - забыл и вовсе.