Утро, кроме долгожданного чувства определенности, принесло закономерное похмелье. Плюнуть на обрыдшую работу не позволили остатки совести; пусть побег не за горами, подводить ребят-коммунаров не стоит. Так что про письмо Любовь Евгеньевны мы вспомнили уже за вечерним чаем, когда спорили, оставаться на новоселье Бабеля, или уезжать раньше.
Охнув, Саша метнулась к сумочке, вытащила конверт, нетерпеливым молниеносным движением оторвала край, и тут же недовольно скривилась:
- Ларионовка!
- Тоже мне, ценность, - обиделся я. - Она бы еще трамвайный билет тебе подарила.
- Древняя-то какая! - Саша бегло просмотрела текст. - Эти новости недели три назад по радио передавали.
- Сожги, - посоветовал я. - Хотя нет! Давай бумажку сюда, есть вариант проще, - я кивнул в сторону туалета. - Заодно и прочту.
Обратно в комнату я вломился уже через минуту, размахивая ларионовкой как флагом.
- Ты знаешь, что теперь человека из СССР можно выкупить за деньги?!****
- Ну конечно же! - удивилась моей экзальтации Саша. - Про это, кажется, даже где-то в советских газетах писали.
- Так почему ты мне сразу не сказала? Это же все меняет!
- Ты цену-то видел? - скепсис легко читался с Сашиного лица.
- Десять тысяч рублей с носа! Пять килобаксов! Всего-то!
- Всего-то?! Ты вообще в своем уме?! Да это же невообразимая гора денег, нам за сто лет не заработать! Разве что у этого, который Афиноген, гонорар отобрать. И то, пожалуй, не хватит.
- Саша! - я понизил голос до шепота. - Вспомни, сколько раз я говорил тебе - в банке, который в Швейцарии, отложены совсем неплохие деньги!
- Неужели... прямо столько?!
- Больше!
- Так то в Швейцарии...
- Пустяки, - я отмел возражения. - Биография у тебя настоящая, выдержит любую гэпэушную проверку. В преступлениях ты не замечена, двоюродную тетушку или одноклассника отца за границей найдешь?
- Зачем?! Моего деда Фаддея, ну, который Зелинский, в двадцать втором сам Луначарский с вокзала провожал преподавать в Варшавский университет!
- Дед? Живет в Польше? - обрадовался я. - Вот к нему-то ты и поедешь!
- А как же ты?
- Выберусь, чай не первый раз!
Душа пела. Будущее раскрасилось в благостные розовые тона: рвать нитку границы одному, или с довеском в виде любимой жены, это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Шансы на успех, которые ранее я оценивал в недопустимо низкие восемьдесят процентов, прыгнули вплотную к сотне.
- Постой...
Возражения жены я слушать не стал. Подхватил ее на руки, и закружил, шалея учащенного биения родного сердца.
- Запомни! Все будет хорошо!
\\\*Российская ассоциация пролетарских писателей. Знаменита прежде всего нападками на литераторов, не соответствовавших, с точки зрения рапповцев, критериям настоящего советского писателя.\\\