Одир задрал платье ей до самой талии. Длинные стройные бедра жены прижались к его бедрам, и он чуть не задохнулся от восторга, когда обнаружил, что Элоиза не надела трусики. Одир начал ласкать ее, наслаждаясь контролем над ней. Он не встречал прежде такой женщины — полностью отдающейся ощущениям, которые он ей дарил. Принц никогда не думал, что ублажать женщину может быть приятнее, чем искать собственного блаженства, но он ошибся. Это было поистине самое эротичное ощущение, которое он когда-либо испытывал. Его жена оказалась потрясающе чувственной. Она отдавалась его ласкам, шепча его имя снова и снова, прося, умоляя, нуждаясь в его прикосновениях.
Элоиза стонала от наслаждения. Она знала, что мужу нравится слышать ее стоны, и сама возбуждалась от них еще больше. Элоиза была девственницей всего несколько часов назад, но оказалась способной ученицей в науке любви.
Когда Одир вошел в нее, поддерживая ладонями под ягодицы, она резко выдохнула, словно освобождая для него место внутри себя. Он задвигался в ней сильными, уверенными толчками, одной рукой лаская ее грудь, другой — между ног, умело подталкивая Элоизу к бездне, где ее ждало наслаждение.
Она с трудом сдерживалась, цеплялась за край, боясь потерять себя. Снова и снова Одир входил в нее, и, казалось, каждая клеточка тела Элоизы требовала сладкой разрядки. Доверие, потребность друг в друге и страсть охватили обоих, привязывая их друг к другу.
— Не сдерживай себя, — прошептал Одир на ухо жене.
Дыхание его было сбивчивым, но голос — уверенным и твердым.
Еще несколько мгновений ее сердце сопротивлялось команде, не желая ему доверять, но тело Элоизы, не обращая внимания на эти сомнения, послушалось приказа и после еще одного мощного выпада бедер Одира наконец рухнуло в бездну, полную звезд.
2 августа, 04.00–05.00, Херон-Тауэр
Бой часов Биг-Бена, доносящийся от реки, мгновенно рассеял охватившую Одира чувственную негу, с холодной неизбежностью напомнив о том, что ему скоро предстоит. Насчитав четыре удара, принц выругался, поняв, что уже четыре утра и до пресс-конференции осталось всего четыре часа.
Он и его жена забыли обо всем, кроме своей страсти. Но они были не просто мужчиной и женщиной. Они были королем и королевой.
Теперь Одир стал владыкой Фаррехеда. И лишь это должно быть для него главным. Но события последних нескольких часов и то, что он узнал о своей жене, заставили его задаться вопросом, каким шейхом он будет.
Одир так долго считал, что сумеет править намного лучше своего отца. Но теперь при воспоминании об этом его охватывало чувство вины и горе. После смерти отца он остался в одиночестве, терзаемый сомнениями, которые так долго сдерживал.