Сам Лес Теней, огромный лесной массив, растянувшийся у границ цветочных угов, окружавших Даанатан, полностью заслуживал свою славу. Более того, Хаджар был уверен, что ступи на эту туманную землю простой смертный, то тут же бы умер. Лес, сам по себе, будто живой организм, создавал давление, сравнение с давлением ауры адепта Формирования.
– Может именно поэтому учеников внешнего круга пускают лишь в две зоны? – спросил Хаджар.
Как-только они с Эйненом въехали под черные сени, то тут же ощутили на себе давление этой странной, лесной ауры. Как если бы энергия каждого дерева, каждого цветка, каждой травинки слилась воедино лишь с одной целью – уничтожить любого интервента.
– Я что-то слушал, мой варварский друг, о том, что в этом мире существуют очень древние местности, – Эйнен поежился и потуже закутался в плащ. Их Трироги, видимо не впервый раз приехавшие в эти места, пусть и нервно дергали ноздрями, но вели себя спокойно. – Такие древние, что за тысячелетия, сумели создать собственную силу.
– Это как?
Хаджар огляделся. На цветочном лугу светило яркое, полуденное солнце. На лазурном небе не было ни единого облачка и потому долина Даанатан, в честь которую и назвали столицу Империи, была залита теплым, мягким светом.
Но вот здесь, в Лесу Теней, стоял едкий полумрак. Если бы не развитое зрение истинных адептов, то они вряд ли смогли бы различить что-то на расстоянии хотя бы в метр.
Да, определенно, не то что смертный, но и слабый практикующий не протянул бы здесь и часа.
– Помнишь твой рассказ про встречу с духом Курхдана?
– Помню, – кивнул Хаджар.
Да и как такое забыть, когда сам оазис, бездушный и неживой клочок земли, внезапно предстает в образе прекраснейшей из дев. Обладает интеллектом, знания и силой, превосходящими тогда еще неизведанные Хаджаром пределы.
Это восхищало и, одновременно, пугало.
– Так вот Курхадан, по сравнению с Лесом Теней, неразумное дитя, едва-едва появившееся под свет Вечерних Звезд.
– Я бы поспорил о его неразумности.
– Это метафора. Хотя, мне, пожалуй, придется теперь объяснять варвару, что такое метафора.
Кто-то иной воспринял бы подобный подкол за оскорбление, но Хаджар слишком хорошо знал Эйнена. В беспристрастном тоне лысого он смог различить малейшие нотки усмешки.
Островитянин веселились.
Как и Хаджар, он питал весьма нездоровую страсть к приключениям.
– То есть, ты хочешь сказать, – внезапно осенилось Хаджара. – что где-то здесь бродит дух, который в несколько раз сильнее духа Курхадана?
– Несколько раз? – хмыкнул Эйнен. – а ты помнишь смертных в оазисе.