После того, как самолет приземлился, на борт поднялся майор Вольфсон, которого Беркович знал по совещаниям в управлении.
— Борис! — воскликнул майор, увидев коллегу. — Нам с вами, видимо, предстоит нелегкая работа, черт побери. Семьдесят человек, и почти каждый мог это сделать.
— Каждый — нет, — пробормотал Беркович. — Собственно, я знаю, кто убил.
— Вот как? — поднял брови майор. — Есть улики? Доказательства? Кто же это?
— Давайте проведем пассажиров в зал для регистрации новых репатриантов, — уклончиво сказал Беркович. — Там сейчас пусто. Начнем с проверки документов, может, что-то удастся обнаружить.
Майор не стал спорить, и четверть часа спустя возбужденные пассажиры злополучного рейса собрались в тесном зале. Вольфсон и Беркович заняли одну из кабинок, в которых обычно служащие министерства абсорбции выдавали свидетельства новым репатриантам. Вызывали по одному, и допрос грозил растянуться на долгие часы. Почувствовав голод, Беркович решил, что напряжение в зале уже достигло достаточно высокой точки, и предложил Вольфсону:
— Рядом со мной летел господин Кармазин, я его попросил составить список всех, кого он заметил проходившим к туалету. Может, вызовем его вне очереди?
— Ваше дело, — пожал плечами майор.
Максим за это время немного пришел в себя, он положил перед Берковичем лист бумаги и принялся было объяснять, но старший сержант прервал его словами:
— Не нужно. Назовите вашу настоящую фамилию, пожалуйста.
— Не понял, — нахмурился Максим. — Я же вам говорил. И паспорт мой перед вами. Кармазин Максим Борисович. Борис и Елена Кармазины — были известным эстрадным дуэтом…
— Это точно, — кивнул Беркович. — Вы действительно похожи на Бориса Кармазина, лоб и подбородок…
— Ну так…
— Но все-таки вам придется назвать свою настоящую фамилию. Стилет лежал у вас в боковом кармане пиджака, верно? И вы его выбросили в туалете. Экспертиза докажет, что в вашем кармане лежал острый предмет, которого там сейчас нет. Что вы на это скажете?
— Глупости! — воскликнул Максим. — У вас нет оснований меня задерживать. Я требую консула.
— Непременно, — кивнул Беркович. — Но то, что вы не сын Кармазиных, доказать совсем просто.
— Вы хотите сказать…
— У вас черные глаза, а у Бориса и Елены Кармазиных глаза были голубыми. У черноглазых родителей могут быть голубоглазые дети, а если у обоих родителей голубые глаза, то их ребенок тоже будет голубоглазым, это известный в генетике факт, господин Силаев!
Максим вскочил на ноги, но майор Вольфсон успел схватить его и силой опустить на стул.
— Я долго думал, кого он мне напоминает, — рассказывал Беркович в тот же вечер своей жене Наташе. — Когда он назвался Кармазиным, я действительно подумал, что он похож на родителей. Но посмотрел в его глаза. Он не мог быть сыном Кармазиных, это очевидно. Тогда кого же еще он мог мне напоминать? И только к концу полета я вспомнил: это Силаев, объявленный в Москве в розыск, я видел его фотографию на стенке в здании московского суда!