— Голова болит, — пожаловался старший сержант Беркович инспектору Хутиэли.
— Были с Наташей у родственников? — сочувственно спросил инспектор.
— Почему вы так решили? — вяло поинтересовался Беркович.
— Всякий раз после посещения родственников ты являешься на службу разбитым, и я не понимаю причины. Мне, например, очень нравится ходить с Нурит в гости. Веселые разговоры, шутки, легкое угощение — что в этом плохого?
— Ничего, — согласился Беркович. — Но Наташины родственники, все до единого, воображают, что, если я работаю в полиции, то знаю какие-то страшные тайны об ужасных преступлениях, о которых не пишут в прессе. И хотят услышать подробности. Поэтому я терпеть не могу ходить в гости.
— Но почему бы тебе действительно не рассказать, как ты раскрываешь преступления? — удивился Хутиэли. — После того, как прокуратура оглашает обвинительное заключение, в этом нет ничего секретного!
— Не люблю, — поморщился Беркович. — Они подумают, что я хвастаюсь.
— В таком случае рассказывай только о тех делах, в которых тебе не удалось ничего добиться, и никто не скажет, что ты хвастаешься…
— Но тогда они подумают, что у нашей полиции сплошные неудачи! — воскликнул старший сержант. — А ведь это не так.
— Не так, — вздохнул Хутиэли. — Но иногда и от побед радости не испытываешь. Сейчас, например, должен прийти человек, обвиняющий во взяточничестве служащего компании «Амидар». Вполне возможно, что тот действительно берет взятки, но ведь у него семья — пятеро детей и жена, — а зарплата меньше трех тысяч в месяц. Должен я радоваться, что посажу в тюрьму единственного кормильца?
— Но если он действительно виновен…
— Наверное, виновен, но я ведь не о том! Я говорю, что радости такая победа не принесет.
Минут через десять, войдя в кабинет Хутиэли, Беркович увидел сидевшего напротив инспектора мужчину лет пятидесяти, похожего на большую мышь: острые черты лица, глаза навыкате, топорщащиеся усы.
— Это мой помощник, — представил Берковича инспектор. — А это Ами Шореш. Продолжайте рассказывать.
— В очереди на амидаровскую квартиру я стою уже восемь лет, — повернулся к Берковичу Шореш. — У меня жена и трое детей, старшему двенадцать, младшему два, а за съем дерут сейчас столько, что хоть в петлю, и жена второй год не работает, а я выбиваюсь из сил, так я ходил-ходил к Реувену Баку, это человек в «Амидаре», который ведает распределением, и он мне все время говорил, что очередь, очередь, а я наконец понял, что он просто хочет взятку, и я спросил сколько, а он сказал десять тысяч, откуда у меня такие деньги, так что я без квартиры останусь, по-моему, только полиция может помочь, хоть в тюрьму посадить этого негодяя…