— Труднее всего было заставить этого идиота выпить молоко, — пробормотал Кролл. — Он все говорил, что любит «колу». Но я его убедил…
— А ведь он мог сказать перед смертью, что это вы заставили его выпить молоко, — заметил Беркович.
— Этот дурак? Да он, даже умирая, не мог понять, что происходит, — презрительно бросил Кролл.
— Вы не будете возражать, если я оформлю наш разговор в виде протокола? — спросил Беркович.
— Как знаете, — буркнул Кролл и отвернулся к стене.
Ему действительно было все равно.
— Но почему он подал жалобу в полицию? — с недоумением спросил Хутиэли, когда Беркович вернулся и положил перед инспектором протокол. — Лежал бы тихо, никому бы и в голову не пришло…
— Хотел перестраховаться, — объяснил Беркович. — Он ведь не знал, что сказал Фрадкин перед смертью.
— Господи, — вздохнул инспектор. — Надо же — влюбиться в собственную племянницу!..
— Я в мистические совпадения не верю, — твердо сказал инспектор Хутиэли своему невидимому телефонному собеседнику и, выслушав ответ, повторил еще раз: — Нет никакой мистики, а совпадений в жизни более чем достаточно. Извините, я занят.
Он положил трубку и повернулся к сидевшему напротив старшему сержанту Берковичу.
— Так о чем мы говорили? — сказал Хутиэли рассеянно.
— О мистических совпадениях, — подсказал Беркович.
— Да? — инспектор нахмурился, но потом лицо его прояснилось. — Нет, Борис, о мистических совпадениях я говорил не с тобой. С тобой я говорил о квартальном отчете.
— Отчет, — пожал плечами Беркович. — Завтра утром я перешлю текст на ваш компьютер. Скажите лучше, если это, конечно, не секрет, о какой мистике только что шла речь?
— Ах, это… — протянул Хутиэли. — Нет здесь никакого секрета. Да ты и сам должен знать! Ты что, не читал вчерашних газет?
— Вы имеете в виду «проклятый дом»? — догадался Беркович.
— Именно, — кивнул инспектор. — Все это чудовищное совпадение. Просто чудовищное. Ты же знаешь — в жизни случаются такие совпадения, что никакому писателю не снились.
— Инспектор, — попросил Беркович, — вы можете рассказать, что там было на самом деле?
— Первый случай произошел чуть больше года назад, — начал Хутиэли. — Ты знаешь четырехэтажный дом старой постройки, что на перекрестке улиц Тенцера и Бар-Гиоры? В доме шестнадцать квартир, Амнон Киржнер жил на втором этаже. Пожилой мужчина, но очень бодрый. Никаких признаков душевного заболевания. Однажды утром жена обнаружила его в ванной комнате. Он повесился на собственном ремне. На столике в кухне нашли записку: «Нет сил жить. Никто в моей смерти не виноват». Экспертиза показала, что о насилии и речи быть не могло. Никаких реальных причин для того, чтобы кончать с собой, у Киржнера вроде бы не было, но ведь чужая душа — потемки, верно? Расследование ничего не дало, и дело закрыли. А несколько месяцев спустя в том же доме повесился жилец из квартиры на четвертом этаже.